Алексей Зубец: Сегодня, как ни самонадеянно это прозвучит, Европа нуждается в России больше, чем Россия в Европе

Итак, свершилось. Европейский Центробанк с 16 марта раздает деньги задаром – процентная ставка по операциям с фиксированной доходностью теперь снижена до нуля. Впрочем, некоторые центральные банки развитых стран пошли еще дальше: в Швейцарии, Швеции, Дании и Японии стоимость денег уже отрицательная. Рекорд поставила Швейцария, где процентные ставки упали до -0,75% - коммерческие банки оставляют себе 75 франков из каждых 10 тысяч, которые они взяли у ЦБ. Просто так, ни за что. Получается очень правильный бизнес, светлая мечта любого финансиста, передает «Expert Online».

Дело в том, что понижение процентных ставок по кредитам – это все лишь выравнивание дороги и ликвидация препятствий, но не факт что машина поедет по ней, если у нее двигатель неисправен или работает в четверть мощности. В этом, собственно, большая проблема стран, которые увлеклись проблемой Doing Business – облегчение таможенных процедур и времени согласования строительства вовсе не означает того, что в стране есть возможности для инвестирования и развития предпринимательства. Пример Грузии это наглядно показал: 24-е место в рейтинге Ease of doing business Всемирного Банка не сделало ее «новой Швейцарией», как обещал народу один из ее бывших президентов. Это вовсе не означает, что не надо облегчать условия предпринимательства в стране. Совсем наоборот – надо, и славно, что Россия неплохо движется по этому пути. Согласно данным последнего рейтинга, наша страна занимает 51-е место в мире по простоте ведения бизнеса среди 189 стран, которые в него попали. Китай, к слову, на 84-м месте. С одной стороны, наверное, низкая степень свободы китайской экономики – это плохо. С другой стороны, его пример свидетельствует о том, что гладкой дороги без единой выбоины недостаточно, нужно, чтобы у машины и мотор хорошо работал, тогда не страшны и ухабы на пути к массовому благополучию.

С «мотором» европейской экономики все довольно плохо, и проблема в том, что починить его – не в силах местных политиков. Низкая степень неравенства, высокий уровень обеспеченности знаковыми предметами потребления, всеобщий доступ к разнообразным социальным благам – все это снижает экономическую активность европейского населения и ограничивает его устремления простым воспроизводством нынешнего уровня благополучия. Для роста нужны прорывные инновации в технологиях, новые товары и услуги, за которыми потребители построятся в очередь – но Европа уже давно не центр мирового технологического креатива, и снижение процентных ставок тут ей точно ничем не поможет. Так что не факт, что европейский ЦБ ждет успех в его нелегком деле.

А рост остро необходим – без него не удастся удерживать на приемлемом уровне отношение долга к ВВП, который и там вырос с 67% в 2007 году до нынешних 93%. Надо помнить, что внешнее финансирование – это наркотик, без которого ЕС уже давно жить не может. В 2004 году внешний долг еврозоны составлял около 5 трлн. евро, сегодня он превышает 12 трлн., но если европейская экономика не будет расти – не будет и притока свежих денег извне. При отсутствии роста не будет иностранных инвестиций в европейские предприятия, вследствие чего рухнет рынок акций и иных финансовых инструментов, ценность которых связана с расширением производства и потребления. А фондовый рынок еврозоны – это так, на секундочку, около 6 трлн. долларов. Что станет с благосостоянием Европы, если эта огромная масса финансовых активов потеряет хотя бы половину своей стоимости?

В условиях снижения процентных ставок еврозона отчаянно нуждается в дополнительных источниках заработка. Необходимо где-то брать доходность инвестиций для того, чтобы местные банки могли платить хоть что-то по депозитам населения, а пенсионные фонды и страховые компании соответствовали заявленным требованиям по минимальной доходности накоплений. Но в условиях снижения ставки доходность внутренних инструментов не может не снижаться, так что эти источники могут быть только внешними. Например, российскими.

Принято считать, что ограничение доступа российских компаний на международные кредитные рынки нанесло им огромный вред. Что на самом деле сомнительно. Действительно, если бы доступ к европейским и американским дешевым кредитам сохранился без ограничений, бюджет, банки и компании нефинансового сектора смогли бы смягчить удар от падения нефтяных цен расширением заимствований на внешнем рынке. Но - не случилось. Текущие внешние долги были погашены не рефинансированием, а расходованием резервов Центробанка. С другой стороны, девальвация рубля и снижение внешнего долга, безусловно, оздоровили и российскую экономику, и массовое сознание – а этого не случилось бы без санкционного давления. В то же время европейский бизнес за полтора года санкций не смог заработать на российском рынке сумму, которую специалисты оценивают не менее чем в 50-70 млрд. долларов. В условиях снижения доходности инвестиций из-за политики местного ЦБ потеря таких сумм становится непозволительной роскошью. Что и наводит на мысль о том, что антироссийские санкции будут скоро свернуты под давлением бизнеса и финансовых властей еврозоны.

Если обратить взор на наши внутренние дела, то, как ни странно, дела у нас обстоят относительно неплохо. Так что сегодня, как ни самонадеянно это прозвучит, Европа нуждается в России больше, чем Россия в Европе.

На рынках дорогих товаров и услуг (автомобили, зарубежный туризм, дорогостоящая бытовая техника) продолжается потребительская пауза. Продлевая срок службы автомобилей и крупной бытовой техники, отказываясь от зарубежного туризма, российские семьи могут поддерживать ежедневное потребление приблизительно на прежнем уровне. Безусловно, эта потребительская пауза не может быть вечной, но пока она работает. По итогам февраля доля россиян, полностью или в основном довольных своей жизнью, составила 72%, 57% уверены в собственном завтрашнем дне, а две трети занятых в экономике (66%) - в завтрашнем дне предприятия, где они работают. Численность среднего класса зафиксировалась на отметке примерно в 12% населения. Это меньше, чем в 2013 году (тогда к среднему классу можно было отнести 18% российских семей), но тут важно, что его численность больше не падает. В феврале проявилось восстановление потребительского интереса к кредитам, возник некоторый новый спрос на золото. Продолжил расти спрос на недвижимость, хотя он, конечно же, ниже докризисного уровня, положительные сдвиги наметились на рынке легкового автотранспорта.

Исследования показывают, что спрос населения на товары и услуги упал значительно в меньшей степени, нежели снизились реальные зарплаты и доходы граждан по данным Росстата. Может, расхождение между статистикой и реальным рыночным поведением вызвано перетоком зарплат в конверты, а бизнеса - в "серую зону"? Не знаю, это всего лишь гипотеза.

Из неприятных тенденций последнего времени следует отметить снижение доли россиян, которые чувствуют себя в безопасности там, где они живут. Особенно эта тенденция характерна для окраинных регионов и крупных промышленных центов азиатской части страны. В феврале заметно подскочила доля тех, кто относит себя к безработным, а также численность занятых поиском нового трудоустройства. Тут, однако, есть предположение, что это явление временное, сезонный всплеск.

Посмотрим что будет дальше, пока же есть ощущение, что худшая точка кризиса осталась позади вместе с ушедшей зимой. 

Алексей Зубец, д.э.н., руководитель Департамента социологии Финансового университета, руководитель ЦСИ Росгосстраха

Евросоюз, Центробанк, процентная ставка, финансовая доходность, кризис, Россия