Мир с ужасом ждет 12 мая

«Но этот „здравый смысл“, — подчеркнул Лавров, — подразумевает способность лидеров коллективного Запада действовать ответственно и предсказуемо, неукоснительно соблюдать международное право, опираясь на Устав ООН. В этой способности мы в последнее время все больше вынуждены сомневаться».

Тем не менее, министр указал на то, что внешнеполитический курс России по-прежнему нацелен на положительную повестку, чтобы не допустить скатывания международной жизни к хаосу и конфронтации.

По сути, Лавров дипломатическим языком дал понять, что мир уже находится у очень опасной черты — если не сказать, на пороге масштабной катастрофы.

Вопрос в том, разумно ли в этих условиях продолжать взывать наших «партнеров» к здравому смыслу? Или все-таки настало время разработать собственную новую внешнеполитическую стратегию с учетом меняющихся реалий и обесценивания международного права?

— Тезис о «здравом смысле» принадлежит к временам прежней парадигмы, когда резолюции Совбеза ООН являлись общеобязательными документами, и каждое государство на международной арене обязано было действовать исключительно в рамках принятых правил, — считает член российского Экспертного совета Института социально-экономических и политических отношений, профессор Леонид Поляков. — Этого давно уже нет. Всем стало понятно, что традиционный миропорядок окончательно разрушен в момент, когда силы НАТО в 1999 году бомбардировали Югославию.

Что касается сегодняшней ситуации и вопроса о том, что делать России, то, прежде всего, нам нужно эту ситуацию понять.

Я ее понимаю таким образом: традиционный западный блок, в принципе, существует, но существует на новых основаниях. Основания эти были пересмотрены после того как президентом США стал Дональд Трамп.

Очень долго все пытались понять, в чем заключаются принципы внешнеполитической стратегии Трампа. Как только он избрался, все хотели это знать. Потому что надеялись, что станет понятно, собственно говоря, чего ожидать от Америки.

Мы все прибывали под покровом иллюзии, что сложится старый тип международных отношений. Но Трамп ворвался на международную арену как аутсайдер, как новичок, как выскочка, как человек совершенно из другого мира. А именно из мира бизнеса, в котором принципы взаимодействия жестко отличаются от принципов взаимодействия между дипломатами и между политиками на международной арене.

На мой взгляд, Трамп исповедует тактику неожиданных и непредсказуемых решений абсолютно сознательно. Помните, как по поводу Сирии он написал в Твиттере, что «я никогда не утверждал, что ударю такого-то числа или ударю вообще»?

Он любит «подвешивать» ситуацию. Как сейчас, скажем, с иранской сделкой. Все с ужасом ждут 12 мая, когда вдруг окажется, что Штаты, действительно, выходят из этой сделки. Тогда у Ирана фактически развязаны руки для того, чтобы продолжать свою ядерную программу. И весь Ближний Восток (прежде всего, Израиль), в общем, готов к самому худшему сценарию.

Долго была «подвешенной» и ситуация по Северной Корее, когда Трамп угрожал Пхеньяну, если не ядерным, то полноценным разрушительным военным ударом. И т.д.

То есть, ожидать, что новый президент США будет действовать по заранее объявленным программам — т.е., что он будет предсказуем, — это, на мой взгляд, неоправданная иллюзия, от которой нужно срочно избавляться.

То же самое Трамп, в общем, проповедует и в отношениях со своими западными союзниками, как это ни странно. И это толкает этих союзников на принципиально другую схему во взаимоотношениях с Трампом, между собой и с Россией. Не случайно в прошлом году было заявление Ангелы Меркель о том, что «мы слишком долго надеялись на американцев и принимали наши решения с учетом того, что скажет Америка. Мы должны, наконец, научиться действовать самостоятельно».

И получается, таким образом, что даже во взаимоотношениях со своими партнерами Трамп остается непредсказуемым, как бы подталкивая, в свою очередь, этих партнеров на далеко не всегда предсказуемое бездействие. То есть, весь мир сейчас оказывается в состоянии некоего сознательно провоцируемого хаоса.

Разумеется, в этом хаосе нам ностальгировать по прежнему миру, в котором все расписано, предсказуемо и регулируется правилами международного права, это значит заранее ставить себя в проигрышное положение.

«СП»: — И как мы должны действовать?

— Нужно проводить жестко свою линию. Что, кстати говоря, мы делаем, начиная с 2014 года, когда по отношению к перевороту на Украине были приняты адекватные решения. То же самое было сделано в отношении Сирии.

Вот эту линию и нужно продолжать. Нужно действовать там и тогда, где и когда мы считаем нужным действовать. Причем, в четко обозначенных национальных интересах России, прежде всего. Разумеется, стараясь оставаться в рамках норм международного права.

В то же время действовать таким образом, чтобы, если есть некая коллизия с международным правом, все-таки приоритет национального интереса был абсолютно понятен. Прежде всего, нам самим.

Как-то перестраивать сейчас свою стратегию или обозначать длительные такие стратегические линии, это было бы абсолютно наивно. Надо просто понять и признать, что мир радикально изменился. Что мир находится в состоянии сознательно провоцируемого хаоса. И в этом хаосе каждый за себя, и каждый должен учиться выживать в предлагаемых обстоятельствах. При этом не просто выживать, но и стараться адаптировать мир под себя. Этим и нужно заниматься.

«СП»: — Можем ли мы в одиночку противостоять той беззастенчивой лжи, провокациям и многочисленным фейкам, которые вбрасывают против нас в общемировое информационное пространство?

— Действительно, в мире доминирует монополия западных мейнстримных медиа — печатных и, прежде всего, конечно, электронных. С этой монополией мы поделать ничего не сможем никогда. Это нужно абсолютно четко понять.

Работа, которая проводится, скажем, нашим телеканалом «Спутник», это очень важная работа. Но противостоять машине западной пропаганды, которая отработана уже веками на этом пространстве, реально невозможно. Просто нужно заниматься своим делом с помощью того же RT, и не обращать внимания на то, что эта монополия непобедима.

Есть разные средства борьбы, конечно же. Скажем, те же социальные сети. Нам, правда, при этом немедленно инкриминируют вмешательство во внутренние дела и попытку подрыва демократии в той же Америке. Или как сейчас в Великобритании, откуда идет обвинение, что якобы 6,5 тысяч автоматических российских ботов агитировали в прошлом году на выборах за партию Корбина, за лейбористов. И т.д. и т. п.

Но это тоже средство воздействия на мозги достаточно широкой аудитории, и это, конечно же, нужно продолжать. Несмотря на то, что — повторяю — будут выдвигаться обвинения против нас.

Но задача ведь не только в том, чтобы каким-то образом переломить общественное мнение.

«СП»: — А в чем же?

— Задача в том, чтобы каким-то образом демонстрировать то, что называется нашей «мягкой силой». Вот это нужно делать. И мне кажется, что у нас шанс в этом смысле есть.

Потому что если мы будем представлять собой образ независимого государства, которое базируется на принципах, скажем так, морального консерватизма, вообще консервативной программы, консервативной платформы, то родственные силы — политические и идеологические группы на самом Западе — будут относиться к нам не с позиции вот этой официальной русофобии, а с несколько других позиций. Как минимум с некоторой симпатией, что тоже крайне важно.

В первую очередь важно, потому что Запад не един, Запад принципиально разнообразен. И уметь находить родственные души, это как бы представлять альтернативу тому планируемому, бездушному, либеральному миробеспорядку. Это, в конце концов, должно принести свои плоды.

Но и, конечно, это работа на нашем основном направлении. Наше основное направление — это Евразийское экономическое сообщество, союз, в рамках которого что-то должно продвигать, приносить ощутимые плоды всем участникам. И таким образом притягивать к себе новые силы и создавать площадку альтернативную западному блоку. Это тоже реальная работа, которую не просто нужно продолжать, а очень серьезно просчитывать.

«СП»: — Возможно ли, вообще, в нынешних условиях хаоса повторение некоего подобия Карибского кризиса? Смог бы мир его пережить?

— О Карибском кризисе многие сегодня говорят в том смысле, что «дай, Бог, чтобы он случился» — именно для того, чтобы, наконец, образумить все стороны, всех участников этого международного сообщества. Чтобы поняли, наконец, что новое издание «холодной войны», оно опасно и рискует привести к неконтролируемому кризису, в рамках которого может случиться непоправимое — а именно, ядерная конфронтация.

Есть и такая точка зрения…

Действительно, перед тем как были нанесены ракетно-бомбовые удары по Сирии 14 апреля, у всех было ощущение того, что мы стоим на пороге случайной большой войны. К счастью, как-то удалось минимизировать потери. В том смысле, что удары были нанесены, лицо западной коалиции, вроде бы, было спасено — поскольку им было важно продемонстрировать свою реакцию на якобы применение Асадом химического оружия, — но масштабы разрушений оказались незначительными, а главное, не были затронуты территории, где размещаются наши военные. Так что в этот раз, что называется, пронесло…

Но подобного рода ситуация может возникнуть и на юго-востоке Украины, где теперь вместо «АТО» проводится военная операция объединенных сил. И куда Америка начинает поставлять серьезное оружие типа «Джавелинов» — переносных противотанковых ракетных комплексов.

Если там развернется нечто подобное тому, что происходит в Сирии — с массовой гибелью мирного населения и масштабными разрушениями, — то я не исключаю, что конфликт может вырасти в прямое столкновение России и США. Потому что наши вооруженные силы, которые там отсутствуют, они могут быть введены для того, чтобы защитить мирное население. Что, скорей всего, вызовет ответную реакцию американцев, поскольку там присутствует достаточно большое количество их военных советников.

То есть, сирийская ситуация, это некая матрица, которая может быть перенесена на Украину. И это тоже может спровоцировать очень серьезный конфликт. Надо быть к этому готовыми.

Но, повторяю, поскольку мы вступили в эпоху сознательно провоцируемого хаоса, то действовать очень аккуратно, не допуская перерастания локального конфликта в глобальную войну, это обязанность всех сторон, я думаю. С нашей стороны мы можем отвечать только сами за себя, призывая, конечно, наших партнеров к благоразумию.

Светлана Гомзикова