Киеву срочно нужна война с Россией

Фото: Александр Кравченко/ТАСС

Минские соглашения, минские соглашения… это уже напоминает политическую мантру-«лапшу». А как еще можно воспринимать недавно завершившуюся встречу в «нормандском формате» в Берлине на вилле Борзиг министров иностранных дел? Как понять, что «хотя стороны не достигли прорыва в решении ряда наболевших вопросов, итоги консультаций с удовлетворением восприняты их участниками»? Может, для «прорыва» надо было десантировать пенсионера-любителя в политике Леонида Кучму, который как-то тоже, непонятно почему и в каком качестве, общался с переговорщиками, ставил даже свою подпись под минскими договоренностями? Вот и подумаешь, какова цена этой подписи, такова и сама суть «минских» посиделок? Подумаешь, возможны ли реализация минских соглашений, в том числе и долгосрочного режима прекращения огня, разведение сторон и обмен пленными, размещение в Донбассе миротворческой миссии ООН, подтверждение так называемой «формулы Штайнмайера» о порядке вступления в силу закона об особом статусе ЛДНР.

Военное противостояние продолжается, гибнут люди. Конкретных договоренностей нет, но «министры готовы продолжать встречаться» и продолжать говорить о Минских соглашениях. Но очевидность, думаю, в том, что эти соглашения более всего напоминают паузу в конфликте, но не его прекращение, решение противоречий. Стрелять-то не прекращают. И в этой ситуации настораживает решимость Порошенко накануне выборов показать себя «президентом, отстаивающим территориальную целостность Украины». Но еще ранее пройдет Чемпионат мира по футболу. Во время «прямой линии» с Владимиром Путиным шеф-редактор «Свободной Прессы» Захар Прилепин предположил, что Киев воспользуется чемпионатом для активизации наступательных боевых действий. Владимир Путин отметил, что наступление ВС Украины на народные республики будет иметь самые тяжелые последствия для украинской государственности в целом. Как будет происходить имплементация, то есть практическая реализация минских соглашений, от которых зависит судьба Донбасса? Встреча на вилле Борзиг ответа не дала, но министры иностранных дел «нормандской четверки» записали себе в актив успешность дипломатии, отстоявшей «Минск».

Как сложатся российско-украинские отношения, решится ли президент Порошенко ради сохранения своей власти на широкомасштабную большую войну?

Что же на самом деле происходит в Донбассе?

— Происходит то же, что и в последнее время: интенсивной войны нет, но попытки пробить оборону и попробовать ее на прочность довольно существенные. Закончилась АТО, так сказать, и началась войсковая операция, — говорит первый председатель Совета министров ДНР, глава «Союза добровольцев Донбасса» Александр Бородай.

«СП»: — Что значит «войны нет»? А что, по-вашему, война?

— Война — это когда движется линия фронта, идут крупные, серьезные бои, в результате чего определенные населенные пункты одной стороной оставляются, а другой, соответственно, забираются.

«СП»: — А ВСУ постоянно отчитываются об отвоеванных деревнях, сёлах в так называемой «серой зоне».

— Да, по сводкам ВСУ, они в последние годы регулярно отчитываются, что забрали еще 50 метров, еще 100 метров, еще 2 километра. Если это было бы так в реальности, то от Донецкой, Луганской народных республик ничего бы не осталось. На самом деле, конечно, это не так. Просто линия фронта достаточно пластичная, иногда действительно существуют «серые зоны», которые вэсэушники стремятся забрать. В последнее время это движение становится более интенсивным, что часто привязывают к Чемпионату мира по футболу. Мол, Россия сейчас в неудобном положении для себя, ей важнее всего провести чемпионат, поэтому она никак не будет реагировать, если вдруг ВСУ достигнет существенных военных успехов, прорвет оборону корпусов и ринется в настоящее наступление.

«СП»: — А при чем здесь Россия, которая не участвует в военном противостоянии?

— Вроде как, действительно, не участвует, но они же утверждают обратное. И при этом ВСУ несут реально серьезные потери. В частности, под Горловкой они получили очень хорошо, капитально, я бы сказал.

«СП»: — Каковы настроения в Донбассе? Хотят ли мира, боятся ли ВСУ, возможных чисток?

— На мой взгляд, наши «оппоненты», назовем их так, считают Россию прямым противником, ведут с ней войну. Это вот такой парадокс. Назвали страну агрессором, и в то же время торгуются с нами, ездят к нам очень активно. Посмотрите, сколько граждан Украины, сколько машин с украинскими номерами на улицах Москвы! И это «они в состоянии войны» с Россией?

«СП»: — А они откуда, с Донецка или?..

— И в Донецке, и в Луганске свои номера, свои паспорта. Это приезжие из Украины, которые при этом во все голоса утверждают, что они с нами ведут войну. Это абсолютно безумная ситуация. Но если они думают, что случись геноцид жителей Донбасса, а Россия останется в стороне, как эксперт могу сказать: они сильно ошибаются. Это с рук не сойдет. Но я уверен в том, что и корпуса сумеют сдержать любые на сегодняшний день атаки, на которые способны ВСУ. ВСУ велики по численности, у них, конечно, есть превосходство по отношению к корпусам в вооружении. Но при этом надо понимать, что степень разложения украинской армии очень высока, неготовность воевать высока, психологическое настроение упадническое, и поэтому собрать подразделения, части подразделений, которые готовы хоть какую-то попытку наступления совершить, для них является большим напряжением. Очень сложно, потому что масса, которая сидит в окопах тупо, даже иногда тупо погибает в этих окопах, она довольно велика. Но чтобы идти в наступление, требуются несколько иные морально-психологические качества, и таких людей на украинской стороне реально чрезвычайно мало. В Украине произошел геноцид украинского народа за это время. Я напомню, что Украинская советская социалистическая республика на тот момент, когда объявила себя «незалежной», насчитывала 52,5 миллиона населения. Были прекрасная экономика, армия, потому что им достались Западные округа, самые боеготовые, направленные против Запада, собственно говоря. Всё было прекрасно. Сегодня, население Украины, по словам их собственного министра труда, реальное население, без Донбасса и без Крыма, составляет едва-едва 30 миллионов человек. Это геноцид, «тихий геноцид».

«СП»: — Вы бываете в Донбассе, каково, на ваш взгляд, экономическое состояние и положение людей?

— Мы говорим о территориях народных республик, да? Потому что их территории не совпадают с территориями областей. Так вот, на территориях народных республик состояние экономическое, в целом, конечно, непростое и достаточно тяжелое, но люди терпят. Потому что они ждут, когда определится их судьба. Они изначально не задумывались о независимых республиках: не было такого настроения у людей. Объявление о независимости — шаг вынужденный, это — полшага по направлению к России. Люди ждут, когда будет сделана следующая половина шага по направлению к России, и этот шаг уже будет окончательным. То есть они войдут в состав России в качестве такого же региона, каким является любой другой российский.

«СП»: — Это ваше мнение как эксперта или отражение настроения людей?

— Это мое мнение как эксперта о настроении большинства людей в Донецкой и Луганской республиках. Они хотят в Россию, но есть осознание трагизма в таком желании. Они понимают, что русский народ их поддерживает, но при этом в силу политических причин Россия пока неспособна их принять.

«СП»: — Какие причины? Что мешает это сделать? Допустим, с Крымом же это произошло?

— Причины, прежде всего, внешнеполитического характера. Да, я имею в виду и крымский вариант, но в Луганске и Донецке это, к сожалению, не произошло. Власть, прежде всего, заботится о благосостоянии и безопасности всей России, а не только о Луганске и Донецке. Поэтому в силу внешнеполитических причин она вынуждена жертвовать интересами русских людей, неважно, кто они по крови — русские, малороссы, великороссы, греки, сербы, немцы.

«СП»: — Тем не менее, вы считаете вхождение ДНР и ЛНР в состав Российской Федерации реальной перспективой?

— Да, это перспектива реальная, она — часть исторического процесса, который должен быть завершен. Пройдет время, и исторический процесс дойдет до своей точки, потому что мы неизбежно столкнемся с таким процессом, как развал Украины в целом, оставшейся киевской Украины. И вот в этом процессе, в этом вакууме юридического характера будут возможны шаги, они будут необходимы, благодаря которым, я уверен, Донбасс, а может быть и другие области так называемой Украины вернутся со всем историческим правом в Россию. Тем более, что они никогда, кстати, никакой реально Украиной не были. Если брать даже историю этого государства, правопреемником которого почему-то считает себя нынешняя киевская власть, то в территорию УНР, правопреемницей которой после законов о декоммунизации является нынешний официальный Киев, Донбасс не входил. Донецкая и Криворожская республики в этот состав не входили. В том числе и Одесса, многие нынешние западные территории так называемой Украины.

«СП»: — Минские соглашения — это реальность, или необходимо перенастраивать ситуацию? Как вы видите процесс переговоров, если он вообще нужен, с украинской стороной?

— Процесс переговоров вовсе не означает, что декларируемые цели совпадают с реальными. Это касается и нашей стороны, и стороны наших оппонентов — противников, посредников. Сами переговоры имели определенный политический и очень важный смысл. То, что минские соглашения неосуществимы так, как они записаны, и ни разу никогда даже близко не подходили к порогу осуществимости — это факт. Но это не значит, что переговоры сами по себе являются бессмысленными. У них просто другие цели и задачи — те, которые широкой публике не декларируются абсолютно. И в этом смысле минские соглашения некую свою роль уже сыграли. Будут ли они, имеются ли цели и какие-то другие задачи… Война в значительной степени была, это одно из косвенных следствий, на мой взгляд, не основная цель, приморожена. Она не закончилась.

«СП»: — В начале нашей беседы вы сказали, что «войны нет»?

— Войны нет, потому что нет интенсивной войны, есть противостояние. Но война, конечно, будет, потому что другого исхода из этой ситуации, скорее всего, не будет. Война будет более интенсивная, чем сейчас.

«СП»: — Какую позицию займет Россия в случае начала большой активной фазы войны?

— Это вопрос к государственным деятелям Российской Федерации, но я думаю, что позиция России будет правильной. Даже этот трагикомический, я бы сказал, уморительно комический случай с Бабченко является очередной демонстрацией всё того же безумия. Это неконтролируемое безумие украинской стороны. Это реальный прокол украинских спецслужб, просто чудовищный.

«СП»: — Зачем это Порошенко? Он вообще знал об этой операции?

— Об этой «спецоперации» знали Порошенко, и вообще все, кому не лень. Каждый украинский депутат Верховной Рады, оказывается, знал об операции и как-то в этом участвовал. В общем, все обо всём знали, но зачем-то решили учудить фейк. Это абсолютный идиотизм, логике никакой не поддающийся.

Украина нас сейчас откровенно провоцирует, совершает раз за разом провокационные шаги, рассчитывая, что мы не ответим вообще никак, так как у нас мундиаль проходит, или что мы вообще в принципе никак не способны ответить… Киев заинтересован в войне, особенно, господин Порошенко. У него рейтинг ниже плинтуса. Он понимает, что при свободных и демократических, даже очень условно свободных и очень условно демократических выборах на Украине, он проиграет. Поэтому единственное, что может его вывести из этой ситуации, а для него очень важно сохранение бизнеса, это — власть над киевской Украиной. Это, собственно, и есть его бизнес, который состоит из воровства иностранных кредитов и прочих денег, подачек, которые кидает Запад, из интенсивной распродажи земли на Украине. Любыми способами, но для него важно сохранить этот бизнес. Ему нужно что-то, что позволит объявить ЧП, военное положение, в крайнем случае, отменить выборы. Если войны нет, то, в любом случае, он на выборах 2019 года потеряет президентское кресло.

«СП»: — А если американцы поставят на него?

— Они ему еще выкатят в помощь миллиарды? Так он их «спилит» тут же. Почему считается, что для американцев самая главная проблема их внешней политики — это проблема Украины? Им Украина нужна только как плацдарм против России. Россия — одна из серьезных проблем сейчас для американцев. Но в то же время мы — проблема для Америки, откровенно будем говорить, фейковая. Потому что мы им нужны, простите, как образ врага, благодаря которому может сплотиться весь западный мир, находящийся в политических и экономических противоречиях, очень разрозненных. А благодаря такому образу врага они могут хоть как-то установить общую линию политического, военно-политического, экономического поведения. При этом мы — враг, который на самом деле им кажется нестрашным, потому что мы же враг такой, немножко формальный. Вот у нас огромная территория, «большая, страшная Россия», что есть ядерные боеголовки… Ой-ой-ой, боюсь, боюсь. На самом деле американцы, прежде всего, считают деньги, вес в мировой экономике. А у нас ВВП — 1.7! Поэтому они в нас как перспективного, по-настоящему серьезного противника не видят, они видят в нас противника, прежде всего, формального, ради которого мы можем, так сказать, всегда подкорректировать политические и экономические линии поведения внутри.

«СП»: — Каковы перспективы происходящего, возможна ли после или во время Чемпионата мира по футболу эскалация военных действий? Потому что Порошенко объявил о проверке ВСУ в части авиации, подавлении сопротивления. Могут ли эти угрозы отразиться на геополитической ситуации в России?

— Да, самолетики их интенсивно летают над Донецком, Луганском. Они провоцируют нас, надеясь, мы сможем по какому-нибудь самолетику применить какое-нибудь эффективное средство ПВО. После этого они начнут орать, что история с «Боингом» подтверждается, потому что сейчас она ничем объективным не подтверждается. Они готовы пожертвовать самолетом, даже двумя, так сказать, тремя своими, лишь бы нас на что-нибудь спровоцировать такое. Они провоцируют Россию для возможной политической раскачки, им нужна политическая раскачка. Я ожидаю, что будут и провокации сухопутного характера. В частности, для меня проблемным является населенный пункт Желобок. Всех остальных карт раскрывать не буду, но думаю, более-менее очевидно, что они попытаются что-нибудь сделать. Другое дело, что, скорее всего, это будут локальные попытки, и только в случае какого-то грандиозного успеха. К сожалению, это возможно, потому что людей не хватает, линия соприкосновения большая. Но я думаю, что после того, как они пройдут передовую линию обороны, есть резервы… Может быть котел. Я искренне на это надеюсь. При этом хочу сказать, что не ожидаю грандиозной попытки наступления с их стороны в этот период. Я думаю, эта попытка обязательно последует, но значительно позже — тогда, когда Порошенко будет прижимать по выборам. Сейчас они попробуют на зуб еще раз в нескольких местах, скорее всего, линию обороны. Сейчас — это 2018 год, как раз время чемпионата. Летом 2018 года при нормальном, должном отпоре попытки будут носить именно локальный характер. А вот что касается большой войны, то я боюсь, что она уже неизбежна совсем. Она, в принципе, уже давно неизбежна, но интенсивное наступление они начнут тогда, когда их совсем припрет, именно с политической точки зрения. Прежде всего, самого Порошенко.

«СП»: — Крымский мост не подогреет военные амбиции Киева?

— Это не украинская, а российская территория. Крымский мост стоит, для киевской власти — это чудовищная затрещина. Я в Киеве за прошедшее десятилетие бывал не раз, они нормальный мост через Днепр не могут построить в собственной столице.

Крымский мост поставлен так, что при желании любые суда могут плавать в акватории Азовского, Черного морей. Под любым флагом. Ну а если украинские суда не хотят проплывать под Крымским мостом, потому что для них это каждый раз будет, так сказать, плевком сверху им на темечко или прямо в физиономию, то, что поделаешь.

Майя Мамедова