«Нам не нужны герои — нам нужны профессионалы»: Басурин об армии ДНР, гибели Захарченко и будущем Донбасса

План военного наступления Украины на Донбасс раскрыт и предан огласке. Именно поэтому угроза, как полагает заместитель командующего оперативным командованием ДНР Эдуард Басурин, фактически ликвидирована. В эксклюзивном интервью RT он отметил, что сегодня армия Республики лучше подготовлена, чем четыре года назад. По словам Басурина, после гибели главы ДНР Александра Захарченко в вооружённых силах ощущается нехватка лидера. Заместитель командующего также подчеркнул, что необходимо продолжать искать возможности для мирного урегулирования конфликта.

— Сейчас в СМИ говорят, что Украина формирует некий «кулак», скоро начнётся наступление… Расскажите, пожалуйста, об этом.

— «Кулак» сформирован. Мы озвучивали численность, сколько находится в этом «кулаке», если можно так выразиться. Рассказали планы противника. Приблизительную дату назвали. Срок даже указали, сколько они планируют это наступление развивать по временному отрезку. Это всё осветили. Если по порядку — это моё направление, недалеко от Мариуполя. Противник планирует осуществить три удара. Два параллельных на юге — это Широкое и Коминтерново. И один отвлекающий, для этого специальная бригада прибыла, 128-я горнопехотная, в районе Тельманово, это севернее готовится. Противник ставит две задачи. В кратчайшие сроки выход на границу Российской Федерации, потому что там от линии фронта до границы порядка 45—50 километров, расстояние небольшое. И вторая — это чисто политическая. Почему 14-го? Всех смущает именно эта дата. Чтобы скрыть подготовку к этим наступательным действиям, они заранее решили провести в этом районе учения. И 14-го учения заканчиваются. По временному отрезку планируется операция пять дней. Это уже 19-е.

— То есть такой блиц получается...

— Если не ошибаюсь, 26 сентября Порошенко должен выступать на Генассамблее ООН со своей обвинительной речью. Плюс к этому, если удачно всё произойдёт для них, они зафиксируют своё нахождение на границе. Там несколько вариантов может быть после этих событий — например, объявить очередной город для ведения мирных переговоров уже на своих, как они считают, условиях. Если проигрыш — он вводит военное положение на Украине. И, соответственно, выборы, которые планируются в следующем году, автоматически отменяются. Поэтому это беспроигрышный, как они считают, вариант. Но мы раскрыли эти замыслы. Мы тем самым показали противнику, что мы готовы, знаем его нацеленность. Думаю, что мы добились своего — всё-таки этих действий, скорее всего, не будет. 

Когда произошло убийство главы ДНР Александра Захарченко — они по боевой подняли все свои подразделения, по всей линии соприкосновения это было замечено. Порядка 220 километров. Они думали, что мы предпримем какие-то шаги.

Но с 2014 года у нас есть выдержка. Тогда у нас шли успешные наступательные действия по отношению к разрозненной на тот момент украинской армии. И когда было принято политическое решение остановить кровопролитие, мы тогда и остановились. Почему мы должны изменить себе сейчас? Да, они испугались. Но мы стоим на своих позициях.

Недавно министр иностранных дел Российской Федерации Сергей Лавров заявил, что переговорный процесс никто не отменяет. Даже с гибелью одного из непосредственных участников, подписанта тех договорённостей (Минских соглашений. — RT). Поэтому те опасения Украины напрасны. В наступление никто не пойдёт. Вот если они пойдут — тогда мы будем вынуждены остановить их и перейти в контрнаступление. 

Гражданская война — это страшная вещь. И поэтому переговоры нужны. Нужно находить те силы, которые на Украине готовы сказать «хватит». И попробовать после этого вести диалог дальше. 

— Наверняка есть какой-то контакт между военнослужащими на линии соприкосновения. Знаете ли вы о таком? 

— Да, такая категория есть. В открытую на диалог они не выходят, потому что боятся.

До сих пор, кстати, бывают случаи, когда нас предупреждают по рации или по какой-то другой информационной линии, что готовится провокация или обстрел нашей позиции. Они говорят: «Прячьтесь, сейчас будет летать». При этом говорят: «Да, мы сейчас в воздух постреляем, нам нужно изобразить, потому что без этого нас накажут». Такие процессы происходят. Есть негласные договорённости какие-то.

Линия фронта — это же не сплошные окопы. Есть места, где открытая местность, где нет наёмников и националистов. Потому что наши перемещаются в открытую. Люди устали с обеих сторон, не только Украина. Мы же тоже устали. Воевать, всё время находиться в окопах всегда тяжело — и морально, и физически.

— Как изменилась ваша армия с 2014 года? 

— Это небо и земля. Были люди в возрасте, которые прошли армию, срочку или какие-то боевые действия. Их не так много было, примерно 15%. А остальные — это люди, которым по 30—40 лет. Они даже не служили в украинской армии. При этом многие даже понятия не имели, что такое оружие, видели его на картинке, по телевизору или в видеоиграх. Первым делом нужно было их обучить, как правильно обращаться с оружием. Чтобы они сами себя хотя бы не убили. И постепенно, с каждым месяцем ситуация улучшалась. Мы старались собирать кадры, у которых есть боевой опыт, преподавательский опыт, это тоже немаловажно. И учили. Учили тех же шахтёров, 40—50-летних, что нужно делать, как нужно делать. 

Я всегда говорил и буду говорить: нам не нужны герои — нам нужны профессионалы. Чтобы люди понимали, в моём понятии герой — это человек, которому отдают салют, с которым прощаются. А профессионалы — живые. Они живые — и они выполняют функции, которые на них возложены.

Это самое главное — защищать людей. Поэтому процесс обучения бесконечен. Он совершенствуется. И благодаря этому можно выполнять любые задачи.

— С уходом Захарченко нужна ли такая фигура, которая будет присутствовать в вооружённых силах постоянно? 

— Лидер, конечно, такой нужен. Но он нужен не армии — он нужен государству. А то, что Александр Захарченко армию вдохновлял, — да, помогало. Но в данном случае нужно говорить больше о построении государства как такового. Потому что чем крепче государство, тем крепче армия. Но проблема в том, что такого лидера нет — с его харизмой, даже с какой-то беспечностью.

Я уже говорил, что у меня в памяти отложится навсегда небоязнь общаться с людьми, как руководитель. И он с ними разговаривал обычным языком, не чиновническим. Почему к нему тянулись? Почему Батей его называли? Потому что по-отцовски... К нему всегда обращались за какой-то помощью. Поэтому люди любили Захарченко за это. Такой человек нужен. Потому что с его смертью наступила определённая пустота. Люди в растерянности. Потому что это глыба, которой не стало. Память осталась о нём, а физического присутствия нет. Создать такого человека невозможно — это уже, наверное, никогда не получится. 

Роман Косарев