От Ниццы до Варшавы — гибель Европы в прямом эфире

Разрушая за ненадобностью свои храмы, Европа уже давно разрушает сама себя, с маниакальным упорством продолжая пилить сук, на котором сидит. Ту саму нравственную основу собственной, некогда столь великой цивилизации.

Совсем недавно я уже написал одну заметку на тему кошмара, происходящего сейчас во Франции, и сам для себя решил, что тема исчерпана и ничего существенного к ней уже не добавить. Но то, что случилось потом, поразило меня, как яркая вспышка молнии, разрывающая ночную тьму горизонта в устрашающей тишине, так и не потревоженной раскатами грома. Подобные природные явления на Руси издревле называются зарницами.

Речь, конечно же, о новом нападении «исламского» террориста, 21-летнего уроженца Туниса, попавшего в Европу, как и многие его соплеменники, на небольших катерах, дотянувших-таки до берегов Италии. Он просто сел в поезд и доехал до Ниццы, на вокзале переобул кроссовки и вывернул куртку наизнанку (видимо, рассчитывал уйти). Спокойно дошёл до Нотр-Дам-де-Нис, зашел внутрь и, используя заранее припасённый 17-сантиметровый нож, убил сначала храмового сторожа, затем отрезал голову одной из прихожанок, а после напал на другую, которая хоть и сумела убежать от душегуба и добраться до ближайшего бистро, но, к сожалению, скончалась от потери крови. Итог: три жертвы. Позже замешкавшийся убийца был схвачен доблестной французской полицией.

Произошла, без всякого сомнения, ужасная трагедия. Но, когда я в первом абзаце сравнил случившееся с молнией на ночном небосклоне, я говорил не об этом. Высоковольтным разрядом, ослепившим на время моё сознание, стало не само убийство (жестокое, но, увы, далеко не первое), а реакция на него французских властей. Знаете, что сделал мэр Ниццы сразу же после того, как ему сообщили о преступлении? Он закрыл все церкви в городе. Все до одной…

Много лет назад, в те годы, когда я ещё был студентом исторического факультета, в процессе изучения истории древней Руси преподаватели часто рассказывали нам, что во времена ордынского нашествия наши предки в качестве последнего оплота защиты всегда выбирали храм или монастырь. Тогда я полагал, что это естественно: толстые монастырские стены могли уберечь от татарских стрел и копий. Но, как оказалось, дело было совсем не в этом. По большому счёту, любая церковь как строение это мышеловка, из которой нет иного выхода, кроме обычных дверей. И места в ней, особенно если набьётся полно народу, совсем немного. А потому прятаться там с точки зрения фортификации – чистейшее самоубийство. И, тем не менее, женщины с детьми, старики, раненые, и все, кто не мог уже сражаться, искали укрытия именно в храме. Почему? Да всё просто, потому что шли они туда не ради непробиваемой каменной тверди, а в поисках заступничества иного рода, они шли за спасением в надежде на высшие силы…

Ровно так же поступали и наши западноевропейские братья во Христе. Ведь, насколько мне известно, в любой религии, в том числе и по канонам ислама, чужой храм: церковь, кирха, мечеть или даже синагога – неприкосновенны, и укрывшиеся там — неприкасаемы. Да, этот принцип работал, увы, не всегда, но дело в данном случае не в вере, а в людях, которые ей прикрываются.

Ну а что теперь? Теперь горожанам, напуганным после нападения, просто на просто закрыли дорогу в храм. А почему? А потому, что с некоторых пор для либеральной Европы в целом, и конкретно для Франции, древние соборы и церкви перестали быть

святым местом, а стали всего лишь «муниципальной недвижимостью», целесообразность содержания которой начали измерять рентабельностью.

Руководствуясь подобной логикой, за последние 15 лет во Франции закрыли и снесли более 30 средневековых храмов. Вы только вдумайтесь в эти цифры! И что, это кого-то возмутило, оскорбило или хотя бы насторожило? Отнюдь. Всем было наплевать. Когда год назад запылал Нотр-Дам-де-Пари, а уже в этом году пожар уничтожил всё самое ценное в одном из древнейших храмов французской Бретани соборе Петра и Павла в Нанте, никто не захотел рассматривать это как плохое предзнаменование. А-ха-ха, конспирология, а-ха-ха, мы современные, свободомыслящие люди. Ну да, глупость какая. Хотя, если бы эти странные знаки заставили французов задуматься, что они идут куда-то не туда, возможно, нескольких уже случившихся трагедий, и тех, что, увы, наверняка ещё произойдут, можно было бы избежать.

Ведь так легко найти виноватого в виде сумасшедшего фанатика-одиночки, или даже группы таких фанатиков, нападающих на церкви и убивающих людей. А скажите мне, чем нападения на храмы во Франции отличаются от нападений на храмы в Польше, совершаемых в разгар массовых выступлений либерально настроенных противников запрета на аборты? Да, до смертоубийства в Варшаве или Кракове, слава Богу, не дошло, но дело-то не только в этом.

Я не хочу сейчас касаться темы искусственного прерывания беременности, хотя бы в силу того, что мне, как мужчине, кажется не совсем корректным вступать в подобную полемику, но объясните мне, почему польские защитницы своих гражданских прав в качестве объекта мести выбирают костёлы? И это в Польше, в одной из самых (если не самой) консервативно-католических стран Евросоюза. Потому что папские клирики придерживаются другой точки зрения? И только?

Тогда скажите, почему мусульманские выступления против мерзких карикатур в жёлтой французской газетёнке это плохо, а бунты польских панянок с одёжными вешалками, как символами подпольных абортов, в руках, сопровождаемые антицерковными демаршами — хорошо? Почему требование уважения к чужим религиозным убеждениям это дикость, или, как заявил тот самый шустрый мэр Ниццы Кристиан Эстрози, «исламский фашизм», а желание отстоять право на свободу слова любой ценой – норма? По сути, и там и там речь идёт лишь о несовпадении взглядов на жизнь вообще и морально-нравственные ценности в частности, то есть, фактически, о несовпадении в вопросах веры. Да-да, именно веры и религии.

Безусловная вера в либеральные ценности, весьма, как мы видим, выборочные — это и есть новая европейская религия. И либеральный религиозный фанатизм у европейцев ничуть не слабее исламского фундаментализма – нашла коса на камень, как говорится. Но есть в данном противостоянии одна проблема. Если мусульмане воюют за право не быть оскорблёнными, то европейцы ровно наоборот страдают за право безнаказанно оскорблять других. За такой квазирелигией нет, и не может быть правды, а значит, нет и силы!

Разрушая за ненадобностью свои храмы, Европа уже давно разрушает сама себя, с маниакальным упорством продолжая пилить сук, на котором сидит. Ту саму нравственную основу собственной, некогда столь великой цивилизации. И можно было бы, наверное, сказать, что у неё ещё есть шансы выжить в противостоянии с людьми, твёрдо убеждёнными в своей правоте и в заступничестве тех самых высших сил, от которых давно отвернулись европейцы. Гражданам ЕС надо лишь критически переосмыслить свои нынешние поступки и нравственные постулаты. Но, боюсь, это будет совершенно пустым пожеланием. Европа больна либеральным высокомерием, и она скорее падёт, как древний Рим перед ордами варваров, чем откажет себе в удовольствии продолжать смотреть на них и их «странных богов» свысока.

И сколько бы ни полыхали во мраке беззвучные зарницы, пока не грянет настоящий гром, европейский «мужик» не перекрестится, и то, если вспомнит, как это делается…

Алексей Белов