Белорусский пат

Власть и общество в Белоруссии как бы существуют в разных - красно-зелёных и красно-белых - измерениях. Причём противостояние происходит фактически без участия людей. 

Попытка белорусской оппозиции организовать массовые выступления по случаю так называемого Дня воли (25 марта) показала, что ситуация в стране пришла к патовому состоянию. Это не ничейный результат противостояния оппозиции и власти. Обе стороны недовольны сложившимся положением и пытаются изменить его в свою пользу. Однако обе исчерпали возможности используемых ими механизмов и должны искать новые подходы.

Призыв оппозиции выйти на улицы поддержало весьма незначительное число людей. Это видно даже по количеству задержанных. По сравнению с августом-сентябрём прошлого года, когда в одном только Минске задерживались сотни протестующих, а по всей стране счёт шёл на тысячи, на этот раз, даже по данным самой оппозиции, по всей Белоруссии было задержано всего лишь пятьдесят человек.

Если раньше с протестов поступали десятки различных видео, как минимум из разных районов Минска, а бывало и из других городов, то в этот раз к просмотру предложены практически дублирующие друг друга ролики, показывающие группу в пару десятков человек с флагами оппозиции, уныло изображающих активность, несколько заранее подготовленных оппозиционных флагов, вывешенных на технических этажах (балконах лестничных пролётов) жилых домов, один флаг, анонимно вывешенный в окне центрального корпуса Белорусского государственного университета, один, запущенный в небо при помощи шариков, один, закреплённый на автомобиле, а также группа красно-белых шаров, запущенная в серое небо над Минском. Кое-где в красно-белые цвета раскрашивались столбы и стены домов. 

 Флаг, вывешенный в окне центрального корпуса Белорусского государственного университета. 

Обращает на себя внимание тот факт, что оппозиционеры, за редким исключением, предпочитали протестовать анонимно. Явно сказалось административно-уголовное давление властей в последние месяцы и усиленные предупреждения белорусских силовиков о неприятных последствиях для участников накануне заявленных акций.

Но и действия власти не свидетельствуют об уверенности и успехе. Правоохранителей и техники в Минск было стянуто значительно больше, чем вышло на улицы оппозиционеров. По дорогам Белоруссии передвигалась не только спецтехника милиции, но и бронетехника Вооружённых сил. Средства массовой информации пугали народ готовящимися оппозицией провокациями, которые так и не состоялись. Попытка вытеснить из города красно-белую символику красно-зелёной выглядела откровенно жалко. Если красно-белые полотнища вывешивали на нейтральной территории жилых кварталов (так, чтобы нельзя было предъявить претензии владельцу конкретной квартиры), то красно-зелёные флаги размещались на государственных учреждениях и предприятиях.

В целом можно сказать, что по итогам полугодичного противостояния с властью оппозиция добилась куда больше, чем могла, но совсем не того, чего хотела.

Белорусские оппозиционеры пытались мобилизовать народ на шоковый удар по власти, с тем, чтобы смести её в ходе моментального блицкрига, прежде, чем власть успеет опомниться и организовать отпор. В принципе массовая мобилизация удалась, власть даже шаталась какое-то время, но ей (не без помощи России) удалось удержаться, а оппозиция не смогла дожать ситуацию, сделав протесты действительно всеобщими, провалилась и попытка организовать всебелорусскую забастовку, а готовые к предательству чиновники сделали вид, что ничего подобного у них и в мыслях не было (за исключением тех, кто поторопился, желая быть первым «перешедшим на сторону народа»). 

Резиденция Лукашенко в Минске. 

В общем, с задачей захвата власти оппозиция не справилась. Зато она эффективно расколола общество, и власть не смогла найти эффективных средств противодействия этому расколу.

В результате в общественном и информационном плане, и даже в плане телевизионной картинки, Минск представляет «жалкое душераздирающее зрелище». Власть и общество как бы существуют в разных измерениях. Контролируемые властью объекты помечены красно-зелёной символикой, вокруг которой почему-то не собираются сторонники Лукашенко. В свою очередь, в жилых кварталах красно-зелёные флаги найти практически невозможно, зато повсеместно появляется красно-белая символика. Но и эти флаги преимущественно вывешиваются анонимно. Город как бы разделён на две враждебные (окрашенные в разные цвета) части, при этом противостояние происходит фактически без участия людей.

Шеренги ОМОНа в центре непонятно от кого защищают правительственные здания, экипажи автозаков откровенно скучают, но напряжённость висит в воздухе. Прямые контакты протестующих с милицией единичны, скорее вокруг сил, защищающих власть образуется нечто вроде полосы отчуждения - своего рода карантинная зона. Совсем не так было летом-осенью, когда протестующие весело вступали в прямой контакт с правоохранителями, пытаясь где-то их продавить, а где-то переагитировать. Сейчас позиции правоохранителей в Минске больше напоминают расположение оккупационных сил в оккупированном городе, население которого старается держаться от них подальше.

Это не технология оппозиции. Это само так получилось. И это самое опасное для белорусской власти. Углубляющийся раскол общества, нарастающая взаимная ненависть «змагаров» и «ябатек» оставляет всё меньше места для компромисса. Но и нормально существовать расколотое пополам государство не может.

Патовость ситуации очевидно понимают обе стороны. Лукашенко пытается развернуть её в свою пользу за счёт усиления вала лобовой пропаганды белорусских СМИ, твердящих о том, какой хороший «батька» и какая плохая оппозиция. Оппозиционные СМИ находятся на своей волне, апеллируя исключительно к своей целевой аудитории. Однако стороны сагитировали всех, кого можно было сагитировать ещё осенью. Сейчас подавляющее большинство белорусов определилось в своём выборе и не планирует менять сторону, а пропаганда противника их только раздражает и укрепляет в них уверенность в своей правоте.

Помимо пропагандистских усилий, Лукашенко активно встречается с трудовыми коллективами, обещает им политическую реформу уже через год и, по её итогам, нового президента, параллельно заявляя, что хоть он лично и не будет баллотироваться на новых выборах, но и транзита власти не будет. Эти заявления заставляют оппозицию подозревать, что Александр Григорьевич планирует, изменив формат белорусской государственности, сохранить власть в своих руках, поднявшись выше президентской должности, став из полуофициального «батьки» чем-то вроде официального полномочного «отца отечества». В связи с этими подозрениями лукашенковские «партхозактивы» и походы в народ не срабатывают. Свою аудиторию он удерживает, но оппонентов переубедить не выходит.

В силу интеллектуальной импотентности оппозиции следующий шаг за неё придумали американцы. Практически в унисон с Тихановской, внезапно возжелавшей переговоров с властью, госсекретарь США Блинкен провёл телефонные переговоры с министром иностранных дел Белоруссии Макеем. По версии белорусской стороны, Макей сурово отчитал американца за вмешательство во внутренние дела Белоруссии. Отдельные СМИ, со ссылкой на осведомлённые источники, сообщили, что Блинкен потребовал от Макея начать переговоры с оппозицией уже в ближайшее время.

Думаю, что верить можно и тем, и другим. Каким бы прозападным не был Макей, но телефонные переговоры не ведутся с глазу на глаз, так что суровость он должен был проявлять. Как бы суров ни был Макей, американцев это не должно было сильно напрячь. Они понимают особенности его положения. Их дело было послать через него сигнал белорусской власти.

В Вашингтоне прекрасно понимают, что Лукашенко не доволен условностью российской поддержки и настойчивым требованием реформ, обнуляющих его власть. Он пытается маневрировать, но жёсткая позиция Запада закрывает ему пространство для манёвра. Требуя от него переговоров с оппозицией, США пытаются заманить его на свою площадку. Вроде бы перед белорусским президентом приоткрывается дверь в традиционную для него многовекторность. Думаю, что в его окружении найдётся достаточно людей, которые будут убеждать Лукашенко, что начать переговоры, не значит согласиться на условия оппозиции и вообще «обещать не значит жениться», что он может показать России свою способность вновь «уйти на Запад» и выдавить из Москвы так нужные ему уступки.

Это ловушка. Коготок увяз - всей птичке пропасть. В сложившейся патовой ситуации любая уступка, которую можно будет трактовать, как проявление слабости под давлением США, может резко изменить баланс сил, а как происходит моментальный слом вроде бы прочной власти, пошедшей на уступки после длительного противостояния, можно изучать на примере Януковича. Лукашенко, конечно, нужны переговоры с оппонирующим ему народом, иначе из тупика не выйти.

Но переговоры с проамериканской оппозицией под американским давлением ему не помогут. У него в стране (а не за её пределами) достаточно вполне конструктивной оппозиции, с которой можно беседовать при российском посредничестве, вырабатывая действительно эффективную схему политических и экономических реформ, устраивающую большинство белорусов и позволяющую преодолеть фатальный раскол белорусского общества.

Так или иначе, Лукашенко придётся искать выход из сложившейся патовой ситуации. И это не может быть силовой выход. Возможности силового подавления он исчерпал. Оно сыграло свою роль не допустив блицкрига оппозиции в августе прошлого года. Теперь будущее как Белоруссии, так и самого Лукашенко зависит от того, какой формат переговоров он изберёт: американское посредничество направлено на слом белорусской модели в пользу прозападной оппозиции, российское - на её мягкое реформирование, с целью вписывания в российско-китайский проект большой Евразии. Выбор за Минском.

Ростислав Ищенко