Победить синдром проигравшего

На Украине пора настраиваться на долгий восстановительный процесс, когда упор надо делать не столько на ускоренный экономический подъём освобождённых территорий, сколько на работу с людьми. Украинцы должны понять и принять, что проигрывали они, пока вели войну с Россией, а сложив оружие, начали выигрывать.

Западная империя эпохи упадка

Россия победит и на Украине, и в противостоянии с Западом в целом. Во-первых, у нас больше ресурсная база: Запад со своей зелёной повесткой сам себя разорил. Во-вторых, у нас огромный интеллектуальный потенциал, по сравнению с абсолютной нищетой духа на Западе: Запад со своей повесткой позитивной дискриминации сам себя обрёк на торжество тупости. Ведь ты становишься победителем не по результатам честного соревнования, а потому, что попадаешь в определённую квоту — придумай себе небывалый гендер и твоя квота всегда и везде ждёт тебя.

В результате на смену Колю, Миттерану, Рейгану и Тэтчер, приходят вначале Меркель, Саркози, Клинтон и Кэмерон, а затем и вовсе Шольц, Макрон, Байден и Джонсон. Впрочем, даже клоун Джонсон не удержался — слишком умным оказался для занимаемой должности, пришлось отдать премьерство и вовсе серой Лиз Трасс.

В итоге Запад потерял военное, технологическое, экономическое преимущество, лишился морального авторитета и скромного обаяния буржуазного комфорта. Европа и США стремительно превращаются из эдема в ад прямо на глазах изумлённого человечества. Перед нами Римская империя эпохи упадка. В Риме последнего столетия порок тоже победил праведность и его железные легионы перестали служить не только угрозой варварам, но и защитой от них. Консолидировавшие империю политики, уступили место продажным лицемерам, торговавшим интересами Рима. Философы и поэты ударились в декадентство. Граждане перестали платить налоги, потому что массово перестали работать и зарабатывать, предпочитая жить за счёт античного «социала» (раздач продуктов, вина и мелкой монеты). Восторжествовал принцип «после нас хоть потоп».

Если в схеме заменить легионы авианосцами, денарии и солиды долларами и евро, а также сделать поправку на моду и архитектуру, получим на месте Рима современный Запад. Столь разложившееся общество победить не может. Так что победа России — вопрос времени и ресурсных затрат, но не принципа.

Что нам с ними, прожорливыми, делать?

Однако сразу после победы перед нами возникнет вопрос: что со всем этим западным наследством делать? Оставить их вариться в собственном соку? Так они на наших границах очередные тёмные века организуют. Пытаться их вернуть в цивилизацию, так их слишком много и они слишком прожорливы — цивилизация может не выдержать.

Допустим, что Республика Корея и Япония без разлагающего влияния США ещё могут восстановиться самостоятельно. Они поражены заразой леволиберального толерантного глобализма значительно меньше, чем Европа. Допустим, что США и Австралия от нас далеко — пусть о них болит голова у Китая. Допустим, что в Западной и некоторых странах Восточной Европы мы можем опереться на местных правых, которые может и не быстро, и не совсем гуманными методами, но потенциально способны излечить от скверны хотя бы часть своего общества (неизлечимой частью придётся пожертвовать). Но даже в таком, практически идеальном случае на нас падает задача оздоровления части Восточной Европы и постсоветского пространства.

Дело в том, что правые русофобские режимы Польши, Прибалтики, Украины, Молдавии и Румынии два последних десятилетия находятся на службе у американских либеральных леваков-глобализаторов. Будучи формально правыми, во внешней политике они реализуют леволиберальную повестку.

Во внутренней политике ситуация более сложная. Украина, например, руками правых радикалов проводит леволиберальную внутреннюю политику (насаждая ценности ЛГБТ и зелёную повестку). Польша и Прибалтика пытаются оградить свою внутреннюю политику от «общечеловеческих ценностей», но получается с каждым годом всё хуже. Румыния «колеблется с линией партии», стараясь не перечить «старшим товарищам», но и не особенно спешить с внедрением у себя новомодных евро-американских стандартов.

Мы не знаем точно, когда наступит пора денацификации Прибалтики и пацификации Польши, но Украина уже является проблемой. Как минимум четыре её области, не считая Харьковской, которая занята российскими войсками меньше чем наполовину, находятся в процессе вхождения в состав России. Технически он ещё не начат, но уже объявлен и соответствующие политические действия (раздача российских паспортов, перевод на российские пенсии, внедрение в школах российской системы обучения и российских программ) уже предпринимаются.

При этом заявление Путина, что целью спецоперации является уничтожение антироссийского анклава на наших границах не оставляет сомнений, что по окончании боевых действий если не вся территория Украины, то её значительная часть (куда больше нынешних четырёх областей) станет Россией.

Между тем боевые действия вынужденно принимают всё более разрушительный характер. Украинская власть явно намерена заставить погибнуть на фронте как можно большее количество своих граждан, а также полностью уничтожить экономику и инфраструктуру, оставив России выжженную землю. Запад её в этом поддерживает, надеясь, что необходимость восстанавливать Украину заставит Россию надорваться.

В принципе уже сейчас можно сказать, что жильё, дороги, энергетику, некоторые промышленные предприятия, способные выпускать конкурентную (на мировом рынке) продукцию, Россия не просто восстановит без особого напряжения, но ещё и заработает на этом. Заплатит та же Европа, свидетельством капитуляции которой станет её согласие с новыми ценами на энергоносители и возвращение к полномасштабному экономическому сотрудничеству с Россией.

Альтернатива такому решению — полная гибель европейской экономики в течение ближайших пяти лет.

Если европейцы выберут худший вариант (а они могут), то придётся брать с них не деньгами, а руками и мозгами — специалистами, которые от голода и безработицы будут бежать в Россию, увеличивая наш потенциал надёжнее, чем десятки миллиардов долларов и евро, которые ещё надо успеть вложить во что-то надёжное раньше, чем они окончательно обесценятся.

Что нам даст Федеральный округ Украина

Я уже писал, что миллионов десять из числа нынешних граждан Украины, после присоединения их регионов к России, поначалу обеспечит работой сельское хозяйство, для части продукции которого (фрукты, некоторые овощи) есть ниша на внутреннем рынке нашей страны, а основную часть (подсолнечное масло, зерновые) поглотит внешний рынок. Причём Россия уверенно займёт первое место в экспорте зерновых и подсолнечного масла, что даст ей возможность определяющим образом влиять на формирование цен на данную продукцию. Значителен и логистический потенциал данных территорий, причём, как видно уже по крымским и азовским портам, Россия способна его использовать с куда большей пользой, чем Украина. Если нефти и газа на украинских территориях добывалось меньше, чем требовалось местной промышленности, то уголь Киев даже экспортировал. Также на экспорт шла железная руда и руды цветных металлов. Не знаю удастся восстановить бывшую украинскую металлургию и стоит ли это делать, но вот добывающая промышленность может работать как в интересах российских предприятий, так и на экспорт.

Далее, в зависимости от того, какое количество регионов (и какие конкретно) войдёт в состав России, мы получим от 15 до 25 миллионов дополнительного населения. С учётом того, что с начала СВО на территорию России выехало свыше трёх миллионов бывших граждан Украины, а также, что до сих пор многие пытаются перебраться в Россию через Польшу и Прибалтику, можем предположить, что впоследствии в Россию (в границах до начала СВО) переберётся до пяти миллионов граждан Украины, а на вновь присоединённых территориях останется 10-20 миллионов. Верхний предел будет достигнут, если будет присоединена вся Украина (по самое Мукачево), а нижний, если граница с Польшей пройдёт где-то по линии 1939 года или даже, если Польше отойдёт только Галиция (Венгрии Закарпатье, а Румынии Северная Буковина).

Здесь сразу возникают две проблемы. Этого количества людей будет просто недостаточно, чтобы обеспечить быстрое восстановление и нормальное функционирование украинской экономики.

Надо иметь в виду, что до полумиллиона молодых здоровых мужчин погибнет на фронте, прежде чем Украину удастся принудить к капитуляции. Уже сейчас по реалистичным оценкам западных, российских и украинских экспертов совокупные потери украинских силовых структур убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести приближаются к двумстам тысячам человек (причём пленных, то есть тех, кто после окончания боевых действий может вернуться к нормальной экономической активности относительно мало, 15-20 тысяч, учитывая тех, что были обменены).

То есть на бывших украинских территориях мы получим не только демографическую яму, но и серьёзное искажение нормальной пропорции — мужчин трудоспособного возраста будет относительно мало, по сравнению с женщинами, стариками и детьми. При этом, особенно в первые годы, на освобождённых территориях будет востребован тяжёлый физический труд. Так всегда бывает, когда надо наводить порядок после боевых действий и отстраивать разрушенное. Дополнительных людей взять негде, на коренных территориях России давно не хватает рабочих рук. Следовательно, восстановление украинской экономики будет идти относительно медленными темпами, а шрамы, оставшиеся от боевых действий, будут ещё долго напоминать о себе (особенно в глубинке).

Это наложится на вторую проблему. В ходе боевых действий погибнет или будет искалечено от 10 до 40 процентов мобилизованных. Конечная цифра зависит от способности украинской власти полностью использовать мобилизационный потенциал, а также от того, насколько долго и упорно будут сопротивляться ВСУ. Сегодняшние темпы утилизации должны к весне дать до четырёхсот тысяч кровавых потерь. Но если начнётся массовая сдача в плен, то ясное дело, что убитых будет значительно меньше.

Не только семьи погибших, но и их выжившие товарищи по оружию будут пребывать в депрессии из-за проигранной войны и понесённых потерь. Причём чем дольше и упорнее они будут сопротивляться, тем глубже будет депрессия. Депрессивное состояние, объективные экономические трудности, шрамы войны перед глазами будут бередить душевные раны и вызывать стремление к реваншу. А невозможность этого реванша будет вызывать дополнительное озлобление.

Глухо недовольные — питательный бульон для очередного майдана

В отличие от Веймарской Германии, в которой жили только побеждённые, у нас победители и побеждённые будут ходить по улицам одних и тех городов, причём побеждённые не просто проиграют войну, но потеряют страну. Они окажутся гражданами государства, против которого воевали. Не надо питать иллюзий относительно их возможной эмиграции. Большинство желавших уже уехало. Накануне нашей победы будет ещё довольно массовый (до миллиона душ) исход майданной интеллигенции, не мыслящей себя вне Европы. Но основная масса воевавших — сельские жители и городской маргиналитет останутся. Им некуда бежать, их нигде не ждут.

Этим людям уже внушили, что они тоже «европейцы». Они и воевали-то с Россией за своё право жить «как немцы». Они не знают, как жили немцы, но их собственная жизнь по окончании боевых действий надолго ухудшится. Причём даже перемены к лучшему они замечать не будут, будет мешать «синдром майдана». Из них лишь единицы попытаются организовать сопротивление, создать какие-то подпольные ячейки. Думаю, что их быстро поймают. Остальные составят огромную массу (25-30% населения освобождённых территорий) глухо недовольных.

Они будут считать, что Россия им испортила жизнь и поэтому не они должны напрягаться на восстановлении, а Россия должна сделать им красиво. Это будет очень сложный контингент. Противоправных действий не совершает, привлечь не за что, просто работает плохо, повышать квалификацию не хочет и вечно недоволен властью — питательный бульон для очередного майдана.

Кроме того, на коренной российской территории уже сейчас десятками начинают появляться бывшие звёзды и звёздочки майдана, волонтёры и разного рода активисты, часть из которых искренне перековались, а часть переобулись. При этом они ничем (кроме искренности или лицемерия) друг от друга не отличаются. Они радикальны, гиперактивны, уверены в своей гениальности и незаменимости. Они «ошиблись» в майдане и украинском государстве и пытаются со всеми поделиться этим своим сокровенным знанием. Но очень быстро обнаруживают, что часть людей им не верит, а те кто верит, считают дураками, ибо им же говорили и в 2004-м, и в 2014 году, что они разрушают страну и ведут к власти нацистов, а они смеялись и отвечали, что лучше знают, ибо прогрессивны и обладают сакральным знанием.

Обижаясь на не принимающее их общество, они смыкаются с левыми (реже с правыми) радикалами, которые желают это общество «исправить», ибо им в России тоже душно. Их тоже общество не принимает, не живёт их интересами, не рвётся переустраиваться на революционный лад. Это такая же лево-правая тусовка, как та, что была становым хребтом всех украинских майданов, из которой вышли все известные украинские нацисты и их менее избалованные общественным вниманием пособники.

Они хотят России добра. Так же, как хотели Украине. Но они не могут приносить добро иначе, кроме как организовывая майданы и прочие революции. Если маргинальные постукраинские интеллектуалы сомкнутся с маргинальными постукраинскими реваншистами, их комплексы, их психические расстройства, их общая неадекватность даст кумулятивный эффект. Достаточно будет поднести к этой массе спичку, чтобы она вспыхнула.

Думаю, что подобного рода выступление будет без особого труда подавлено российскими силовыми структурами, но оно дополнительно осложнит работу по восстановлению экономики освобождённых территорий, а также создания нормального общества из постукраинской атомизации.

Строить — не ломать

Поэтому надо, во-первых, настраиваться на достаточно долгий восстановительный процесс. Во-вторых, упор надо делать не только, а возможно и не столько на ускоренный экономический подъём освобождённых территорий, сколько на работу с людьми. Необходимо у как можно большего количества жителей освобождённых территорий убрать синдром проигравшего. Они должны понять и принять, что проигрывали они, пока вели войну с Россией, а сложив оружие, начали выигрывать. Людей, которым всю жизнь внушали, что надо только вступить в ЕС и потекут молочные реки с кисельными берегами, необходимо убедить, что свою «Европу» они могут построить только сами, хоть в Одессе, хоть в Харькове, хоть за полярным кругом.

Во многом будет способствовать прозрению окончательное поражение Запада в борьбе с Россией. Поэтому, чем скорее мы принудим к капитуляции Европу, тем меньше проблем у нас будет на Украине. Ведь если даже Европа сдалась России, то куда же бедному украинскому крестьянину податься.

Если нам удастся вернуть пауперизированные массы бывших украинских военнослужащих к созидательному труду, мы решим две основные проблемы: во-первых критически ослабим числено реваншистскую оппозицию на освобождённых территориях. Во-вторых, выбьем базу из-под маргинальной люмпен-богемной российско-украинской право-левой майданной тусовки. Без массы не очень образованных, но готовых жертвовать собой мужиков, все эти «властители дум» — обычный андеграунд, живущий по принципу: я тебе сыграю на дудочке, а ты мне на скрипочке, а потом мы друг друга похвалим. Без злых масс они смешные и неопасные неудачники.

Поэтому для будущего восстановления не только единой экономики, но и единого общества сегодня так важна работа с пленными, работа через линию фронта с теми, кто может быть ничего не может сказать вслух, но может нас услышать и понять. После окончания боевых действий именно эти люди станут передовым отрядом агитаторов в обществе, которое нам трудно понять, ибо мы так не жили и к такому не стремились. Отработав формат перековки на малой группе, можно затем приступать к работе со всем обществом, которое эта группа представляет.

Ростислав Ищенко