«МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ» В АМЕРИКАНО-ИНДИЙСКИХ ОТНОШЕНИЯХ ЗАТМЕВАЕТ «ДВАДЦАТКУ»

В индийской столице Дели стартовал саммит «Группы двадцати», который проходит без лидеров России и Китая Владимира Путина и Си Цзиньпина. Оба государственных руководителя нашли дела поважнее. У российского президента обширная внутренняя программа, к тому же в стране проходят региональные выборы; китайский председатель именно в эти дни принимает в Пекине аж с недельными визитами глав двух крупных развивающихся стран – Замбии и Венесуэлы. На фоне отсутствия Путина и Си, по поводу которого уже успели «проехаться» американцы, довольные их отсутствием, но не объясняющие, что это им дает, в центре внимания оказалась встреча президента США Джо Байдена с хозяином саммита индийским премьером Нарендрой Моди. Событие получилось неординарное, рассчитанное, однако, более на публику. Переговоры, продолжавшиеся всего 52 минуты, что вполне объяснимо – Моди только в конце июня был в Вашингтоне с многодневным государственным визитом – тем не менее помпезно завершились подписанием совместного заявления, второго за три неполных месяца, а также веером комментариев должностных лиц Белого дома, которые явно довольны двусторонней динамикой. Вот лишь некоторые оценки, изобилующие камнями в адрес Пекина и Москвы, как «фрейдовские» оговорки вскрывающие устремления Вашингтона:

— Курт Кэмпбелл (координатор по делам регионов Индийского и Тихого океанов в СНБ — Совете национальной безопасности): «Скажу, что наши индийские партнеры испытывают глубокое разочарование в связи с тем, что их (Путина и Си) здесь нет, и благодарность за то, что мы здесь»;

— Джейк Салливан (секретарь СНБ, советник президента по вопросам национальной безопасности): «Моди провел встречу в своей резиденции, так что это необычно в этом отношении».

И т.д.

Маленький штрих. Со стороны Вашингтона внимание к Индии проявляется еще со времен Барака Обамы, после принятого решения о возврате в Тихий океан и по мере формирования концепции «Индо-Тихоокеанского региона», единственным основанием которой служит участие Дели в американских проектах. По времени все это не случайно совпало с осложнением китайско-американских отношений, перелом в которых в сторону конфронтации пришелся на середину президентства Дональда Трампа.

США, во-первых, принялись «офлажковывать» Китай по периметру его границ; тот же Байден сразу по завершении «двадцатки» отправляется с визитом во Вьетнам, страну, у которой с Китаем непростые отношения. Индия по сути готова ему в этом помогать. Не случайно, Байден и Моди совместно выступили за «свободу судоходства в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях». Это нельзя интерпретировать иначе, чем а) стремление Дели распространить свое геополитическое влияние за пределы Южной Азии и с помощью США прорваться в Тихий океан, б) распространение антикитайских ограничительных линий на морские акватории и в) апелляцию Индии к территориальным спорам с Китаем ряда стран АСЕАН. «Свобода судоходства» — вообще универсальный экспансионистский принцип, оправдывающий глобальную морскую стратегию англосаксов. Причем, еще со времен «Четырнадцати пунктов» президента Вильсона (1918 г.) и Атлантической хартии президента Рузвельта и премьер-министра Черчилля (1941 г.).

Во-вторых, быстрый рост индийской экономики связан именно с тем, что Вашингтон стал накачивать ее с помощью наибольшего благоприятствования в пику Китаю, рассчитывая максимально ускорить рост. И превратить Индию в новый азиатский «локомотив» подобно тому, как сам Китай получил при Дэн Сяопине такое благоприятствование в условиях холодной войны США против СССР.

В-третьих, США вместе с Европой уже дважды пытались создать западную альтернативу китайскому проекту «Пояса и пути», который их очень сильно беспокоит. И по поводу которого они распространяют антикитайские небылицы вроде «долговой ловушки», в которую-де попадают развивающиеся страны на его маршруте. Оба раза неудачно. И вот тот же Кэмпбелл загадочно пророчит «скорое появление крупного инфраструктурного и коммуникационного проекта, который соединит Индию с Ближним Востоком и Европой». Надо иметь в виду, что «Пояс и путь» — не финансовый, а как раз инфраструктурный проект. Следовательно США и здесь ставят на Индию как на антикитайскую альтернативу «западно-восточному» транзитному маршруту. Тем более, что Индия, учитывая ее территориальные противоречия с Китаем, к «Поясу и пути» не присоединилась. Выскажем предположение, что объявленная Вашингтоном «инфраструктурная инициатива» с участием Индии вполне может быть приурочена к собирающемуся в октябре в Пекине третьему Форуму стран-участниц «Пояса и пути», на полях которого ожидается главная встреча и переговоры Путина и Си Цзиньпина.

Вот эти амбиции Дели, надо признать, очень тонко и последовательно поддерживает Вашингтон, подогревая их с помощью темы реформирования Совета Безопасности ООН. Вот и сейчас, как говорится в совместном заявлении Байдена и Моди, США «поддерживают предоставление Индии статуса постоянного члена в реформированном Совете Безопасности ООН». При этом американский президент поддержал и приветствовал выдвижение кандидатуры Индии в качестве непостоянного члена Совбеза (таковые избираются сроком на два года, по истечении которых подлежат ротации). Под эту «сурдинку» подводится и идея широкого многопрофильного взаимодействия. Вот характерная цитата из совместного заявления: главы государств «призвали свои правительства продолжить работу по преобразованию индийско-американского стратегического партнерства по всем направлениям двусторонней многогранной глобальной повестки, основанной на доверии и взаимопонимании». При этом США, закрывая глаза на националистические тенденции в политике Моди (в стране открыто нагнетается исламофобия, осуществляется законодательная сегрегация в рамках процедуры предоставления гражданства, преследуется политическая оппозиция и т.д.), согласились на такой пассаж итогового документа встречи, предваряющей «двадцатку». «Лидеры вновь подчеркнули, — говорится в совместном заявлении, — что общие ценности свободы, демократии, прав человека, инклюзивности, плюрализма и равных возможностей для всех граждан имеют решающее значение для успеха наших стран и что эти ценности укрепляют наши отношения». Во многом это делается для расширения масштабов военно-технического сотрудничества американского ВПК с Индией. Всего несколько лет назад российская доля в импорте Индией вооружений превышала 60%; сейчас она скатилась существенно ниже планки в 50%, остальное замещают США.

Только несколько фактов. Американская General Electric согласовала производство турбореактивных самолетных двигателей GE F414 в партнерстве с индийской Hindustan Aeronautics. Micron Technology за 2,75 млрд долларов, из которых 800 млн берет на себя, создает в Индии производство микрочипов. На индийских верфях начинают обслуживаться военные корабли американских ВМС. Беспилотники MQ-9B (именно такой был уничтожен у берегов Крыма) будут поставлены ВМС Индии в качестве аппаратов морской разведки. Компания Boeing вкладывает 100 млн долларов в программу создания инфраструктуры для подготовки индийского летного состава. Намечается сотрудничество в «гражданской» ядерной сфере — отрасли, которая априори имеет двойное назначение. И т.д. Вопрос: это американский частный бизнес вдруг в одномоментном порядке «почувствовал интерес» к Индии? Или это он такую отмашку получил вследствие принятых в «глубине» истеблишмента США политических решений? Только не надо сказок про «автономию» олигархии от государства, которая в рамках американской системы сама по сути государством и командует.

США ради всего этого даже не настаивали на включении в совместное заявление установленной режимом антироссийских санкций предельной цены на нефть, имея в виду ту выгоду, которую Дели получает от импорта наших энергоносителей. Закрывают глаза они не только на это и на «демократию», в приверженности которой клянутся и которой в Индии, как мы убедились, и не пахнет. Но и на фронду Индии по украинскому вопросу, которая Дели, надо полагать, нужна для сохранения торговых связей с нашей страной по линии той самой нефти, объемы покупки которой в России, однако, уже сокращаются в пользу ближневосточной продукции.

Приведет ли это к расколу в БРИКС? Не думаем. Во-первых, учитывая начавшееся расширение организации, Дели вряд ли захочет изолировать себя от этого процесса, особенно имея в виду попытки перехватить у Пекина и Москвы влияние в развивающемся мире. Во-вторых, БРИКС важна как инструмент взаимного контроля над противоречиями в отношениях Индии с Китаем и Пакистаном, в котором участвует Россия. В-третьих, основные торговые партнеры Индии – все-таки тоже в БРИКС, и по мере упрочения связей внутри организации появляется перспективы единого рынка с упрощенными таможенными и иными процедурами. Эти факторы скорее всего перевесят. Однако роль Троянского коня в БРИКС, а также в ШОС Дели, на наш взгляд, на себя уже активно примеряет. И это ставит под вопрос по-настоящему альтернативную роль БРИКС, что уже почувствовали в Африке, иначе не стремились бы в «двадцатку».

Ну и в-четвертых, фундаментальной осью и ШОС, и БРИКС все-таки по ряду причин остается связка России с Китаем, поэтому даже при развитии деструктивных тенденций по «быстрому» сценарию, правомерно говорить не о расколе, а об отколе. Западные эксперты утверждают, что сближение Индии с США будет происходить тем скорее, чем теснее окажутся российско-китайские связи. Возможно и так, но не меньшее право на жизнь имеет и обратное утверждение. Интеграция Дели с Вашингтоном в военной сфере представляет Москве и Пекину объективную угрозу. И если это продолжится, наши две страны вынуждены будут учитывать этот вызов при формировании программы взаимодействия во всех областях, включая обеспечение национальной и военной безопасности в непростых современных условиях.

Владимир Павленко, доктор политических наук, действительный член Академии геополитических проблем