© РИА Новости / Максим Блинов
Вчера подвел некоторые внешнеполитические итоги года для нашей страны. Остановлюсь теперь на общемировых трендах.
Уходящий год стал не очередным этапом кризиса международной системы, а моментом её качественного перелома. Иллюзия о «возвращении к нормальности» исчезла окончательно: война перестала быть экстраординарным событием и стала базовым состоянием мировой политики.
Главный итог года — институционализация Конфликта. С большой буквы “К”. Государства больше не реагируют на угрозы ситуативно; они перестраивают экономику, право, общественное сознание и международные практики под длительное противостояние. Это уже мобилизация не ради победы, а мобилизация ради выживания.
Украинский конфликт: стратегия истощения как окончательная стратегия
Украинский ТВД окончательно оформился как война на износ. Манёвренные концепции, ставка на «качественное превосходство», вера в технологический перелом — всё это осталось в прошлом. Реальность показала: решающими факторами стали: экономика, промышленный потенциал, устойчивость тыла, демография и способность государства воспроизводить вооружённые силы.
Для России год прошёл под знаком системного давления без попытки решающего броска. Медленное продвижение, разрушение логистики, выбивание резервов, навязывание противнику стратегической обороны — именно эта логика определяла действия. Запад, в свою очередь, де-факто признал невозможность военной победы Украины, но отказался от вывода конфликта из горячей фазы. Ставка сделана не на победу, а на затягивание.
Именно здесь проявляется ключевая особенность года: война ведётся не ради результата, а ради процесса. Конфликт сам по себе стал инструментом сдерживания и управления.
НАТО и Европа: подготовка к долгой войне как новая норма
Для Североатлантического альянса год стал моментом стратегического признания. НАТО окончательно перестаёт быть политическим клубом и трансформируется в военно-плановый блок классического типа. Возвращаются армейские корпуса, склады, мобилизационные резервы, логика фронта и глубины обороны.
Принципиально важно: Европа готовится не к победе, а к выживанию в условиях затяжного конфликта. Отсюда — долговое финансирование обороны, милитаризация экономики, подготовка общественного мнения к снижению уровня жизни. Иллюзия «короткой войны» умерла. Её место заняла логика десятилетий противостояния.
Для России это означает, что даже гипотетическое завершение украинского конфликта не приведёт к разрядке. Европейское направление стало структурным источником военных рисков.
Море как новый фронт: демонтаж свободы судоходства
Наиболее нетривиальный, но крайне показательный итог года — расширение дозволенного на море. Захваты танкеров, принудительные досмотры, блокирование маршрутов, задержания судов под формально гражданскими предлогами перестали быть исключением. Они стали рабочим инструментом давления.
Фактически произошло следующее:
морское право утратилог универсальный характер и превратилось в селективный механизм принуждения. Море вновь признано пространством войны — без её формального объявления. Эскалация теперь начинается не с выстрела, а с «инспекции».
Это возвращение к логике морской блокады прошлых эпох, но без юридического оформления и ответственности. Для глобальной экономики это означает конец нейтральной торговли. Для государств — необходимость защищать не только территорию, но и логистику.
Захват танкеров как форма непрямой войны
Захваты танкеров стали новым классом стратегического воздействия, находящимся между санкциями и прямым военным столкновением. Их цель — не столько конфискация, сколько создание неопределённости. Рост страховых ставок, отказ от маршрутов, самоограничение бизнеса — всё это достигается без формального акта войны.
Принципиально важно, что ответственность за эскалацию перекладывается на частных акторов: судовладельцев, страховщиков, экипажи. Государство остаётся в тени, сохраняя пространство для отрицания. Это и есть война нового типа — через риск, а не через удар.
Для России вывод очевиден: морская торговля больше не может рассматриваться как аполитичная сфера. Флаг, маршрут и страховка становятся элементами военной уязвимости. Отсюда — рост значения собственных логистик, страховых механизмов и военно-морского сопровождения.
Ядерный фактор: от табу к управляемому сигналу
Одним из самых тревожных итогов года стало размывание ядерного табу. Обсуждение сценариев ограниченного ядерного применения, демонстративные сигналы, манипулирование риторикой — всё это перестало быть маргинальным. Ядерное оружие вновь заняло центральное место в политическом расчёте.
Парадокс года заключается в том, что ядерное сдерживание одновременно стабилизирует и дестабилизирует систему. Оно удерживает от прямой войны, но снижает порог рискованных действий в «серой зоне». Ошибка интерпретации сигналов становится системным риском.
Глобальный Юг и распад иерархий
Год не принёс революционных прорывов для альтернативных западным институтов, но зафиксировал важный сдвиг. Страны Глобального Юга не готовы воевать за Запад и не стремятся к его спасению. Их стратегия — балансирование и извлечение выгоды из распада прежней иерархии.
Россия в этой логике воспринимается не как изолированный игрок, а как элемент новой многополярной конфигурации. БРИКС остаётся экономико-политическим контуром, а не военным союзом, но само его расширение отражает главный тренд года — конец единого центра управления миром.
Резюме
Уходящий год зафиксировал несколько принципиальных новых норм.
Мир вступил в эпоху долгих конфликтов без чёткой линии фронта. Война стала состоянием, а не событием. Экономика, море, право и логистика превратились в поля боя. Запад отказался от иллюзий быстрой победы, но не отказался от конфронтации. Военная сила вновь стала главным аргументом политики.
Главный вывод года прост и мрачен: понятие мирного времени утратило смысл. Вопрос теперь не в том, начнётся ли следующий конфликт, а в том, где и в какой форме он будет легализован.
Юрий Баранчик, политолог, замдиректора Института РУССТРАТ, шеф-редактор информагентства REGNUM, руководитель интернет-проекта «Империя»
