Путин-Лукашенко, трудный разговор под Новый год: Москва пошла на принцип

29 декабря президенты России и Белоруссии встретились в Кремле уже второй раз за неделю. Первый раунд переговоров глав государств состоялся во вторник, 25 декабря. Тогда сторонам не удалось договориться о чем-то конкретном, поэтому рабочим группам было поручено подготовить новую встречу, глубже вникнув «в суть проблем».

Основными темами для переговоров, как и в прошлый раз, стали вопросы дальнейшей интеграции государств, предстоящий налоговый маневр Российской Федерации в нефтяной сфере и цены на газ. Сейчас поставки нефти и нефтепродуктов в Белоруссию не облагаются экспортной пошлиной, и потому страна получает их дешевле. Однако со следующего года экспортную пошлину начнут снижать для всех до нуля, взамен повысив налог на добычу природных ресурсов, а он уже будет закладываться в стоимость для Белоруссии.

Минск считает, что эти выпадающие доходы Россия должна компенсировать, причем компенсация, как подсчитали там, составляет не менее 300 миллионов долларов. В Москве же придерживаются иного мнения, не понимая, почему нужно компенсировать соседней стране собственные налоговые изменения. Тем более что от беспошлинных поставок в Белоруссию сама Россия, как подсчитали эксперты, недополучает около 12 миллиардов рублей в год. А в результате роста курса доллара и цен на нефть в 2019 потери могли бы увеличиться до 22 млрд. рублей.

Как сообщил перед первым раундом переговоров первый вице-премьер Антон Силуанов, важно сближение позиций сторон. И если Минск хочет шагов навстречу от Москвы, то и Москва рассчитывает на встречные шаги со стороны Минска, прежде всего, политические, в том, что касается внедрения в жизнь пунктов Союзного договора 1999 года.

В Минске, правда, это желание превратилось в «страшилку» о том, что Москва якобы хочет вообще присоединить к себе Белоруссию, которая должна войти в состав России шестью областями. Эти слухи и публикации на тему были настолько настойчивыми, что их перед встречей 29 декабря пришлось прокомментировать пресс-секретарю российского президента Дмитрию Пескову. Он пояснил, что обсуждается интеграция стран, но ни о каком присоединении речи не идет.

«Здесь не нужно быть голословным. Нужно вспомнить 1999 год, документ, на основе которого мы стали союзным государством — Россия и Белоруссия. Там есть определенные вехи, которые прописаны и в фискальных делах. Такие шаги на пути к интеграции. Конечно, речи о каком-то присоединении не идет. Это скорее движение навстречу друг другу, это не движение в одну сторону», — сказал Песков. Он добавил, что вряд ли стоит ожидать прорывных решений, потому что это «достаточно сложная субстанция».

О невыполнении Союзного договора ранее говорил и Антон Силуанов. «Вы наш сосед, наш союзник, но в последнее время доверие потеряно. Все эти растворители, санкционка идет к нам, подакцизные товары — сигареты, наши рынки заполняют. Все это элементы нашего союзного договора от 1999 года, там все это прописано, но не выполняется», — цитируют его СМИ.

Неудивительно, что при всех этих разногласиях встреча 29 декабря затянулась. Президенты начали открытую для прессы часть примерно в 12:30, рассказали о создании рабочих групп и планах по развитию Союзного государства. «Мы, наверное, надоели друг другу уже», — бросил ремарку Лукашенко, после чего тут же добавил, что пошутил и что президентам «никуда не деться друг от друга в этом бренном мире». Вскоре после этого разговор был продолжен за закрытыми дверями и длился более четырех часов.

Заместитель заведующего кафедрой государственной политики МГУ имени М.В. Ломоносова, директор Центра изучения кризисного общества Максим Вилисовсчитает, что в отличие от предыдущих лет, когда Москва обычно шла на уступки своему партнеру, в этот раз позиция Кремля принципиальна, и меняться не будет. Отсюда и напряженность переговоров.

— Раньше стороны договаривались потому, что Россия всегда шла на уступки Белоруссии. Минск всегда получал, что хотел, и на этом строился так называемый компромисс.

Сейчас впервые за последние годы, может быть даже, за всю постсоветскую историю, Россия пытается настаивать на собственной позиции. Прежде всего в том, что касается субсидирования белорусской экономики. Оно было не только официальным, но и скрытым через сниженные тарифы на углеводороды. Теперь вопрос становится о том, чтобы повысить прозрачность и перейти к системе, которая позволяла бы видеть, сколько Россия предоставляет финансовой помощи Белоруссии и в обмен на что.

Это более прагматичный подход. Но политику туда добавляют по разным причинам. С одной стороны, Москва хочет перевести в правовую плоскость вопросы, которые связаны с Союзным государством. Потому что если мы действительно хотим интегрироваться, самое время начать это делать, тем более что это упростит многие моменты с предоставлением финансовой помощи.

С другой стороны, белорусская сторона может нагнетать ситуацию, мотивируя это тем, что Россия якобы хочет лишить ее суверенитета в обмен на финансовую помощь.

Политика вмешивается в эти переговоры еще и потому, что в Белоруссии в перспективе намечается транзит власти. Россия, предоставляя систему поддержки, имеет в виду неудачный опыт помощи многим постсоветским странам, в том числе Украине, и хочет получить гарантии, что никаких неожиданностей не произойдет, и что после смены власти в этой стране мы не получим очередные долги, которые нам не собираются отдавать.

Комментируя эти встречи президентов, можно провести очень вольную аналогию с раундами переговоров о транзите и поставках газа для Украины в начале 2000-х годов. Заканчивается бюджетный год, и в преддверии ввода новых правил стороны пытаются договориться, но сделать это им очень тяжело. Поэтому мы и видим уже вторую встречу за неделю на президентском уровне и активную работу координационных групп.

«СП»: — Почему именно сейчас Москва заняла такую принципиальную позицию?

— За эти годы у России накопились большие претензии к партнерам. Кроме того, ситуация в российской экономике очень изменилась. У нас уже нет ресурсов для того, чтобы так вольно ими распоряжаться. Накапливаются внутренние проблемы, на которые накладываются проблемы с союзниками. С политической точки зрения оказывать субсидии соседнему государству на фоне того, что своему населению мы повышаем налоги и пенсионный возраст, мягко говоря, неправильно.

«СП»: — Почему так настойчивы слухи о том, что Россия хочет присоединить Белоруссию?

— Мне кажется, это тему пытается разгонять сам Лукашенко и его команда, прежде всего для того, чтобы апеллировать к Западу и частично к собственному общественному мнению. Слово присоединение можно перевести на английский язык, как annexation, а это вызывает вполне очевидные параллели с Украиной и Крымом. Получается, что Россия такая агрессивная страна, которая пытается восстановить советскую империю путем включения в свой состав бывших союзных республик.

На самом же деле никому это не надо, ни России, ни Белоруссии. Но реальная интеграция нужна. Сейчас Лукашенко хочет от России финансовой помощи, но при этом говорит: «Вы дайте денег, а мы сами разберемся». Никакой отчетности этот вариант не предполагает, а сама помощь безвозвратная. Но такая схема не может работать слишком долго.

Тем более что с белорусской стороны исходит немало проблем. Это и пресловутые белорусские креветки и сыры, и продажа углеводородов Украине, и военно-техническое сотрудничество с ней же. Этих проблем накопилось слишком много, и в Москве решили их достать и решить. Со стороны Минска идет ответная защитная реакция, поэтому мы и слышим все эти разговоры о том, что Россия якобы хочет присоединить Белоруссию.

При этом мы вряд ли увидим какие-то движения в сторону интеграции в ближайшем будущем. Даже если будут достигнуты какие-то соглашения, они должны получить надлежащие правовое оформление, а это процесс не быстрый. Но, думаю, это именно то, чего хотела бы российская сторона — зафиксировать статус-кво, понять, что Белоруссия действительно наш надежный партнер на западном стратегическом направлении. Что это нейтральное, а еще лучше — дружественное государство на долгие годы.

Доцент кафедры политической теории МГИМО Кирилл Коктыш считает, что длительность и напряженность переговоров — это позитивный сигнал, который свидетельствует о том, что сторонам есть, о чем договариваться.

— Президенты встречаются второй раз именно потому, что договоренности предстоят масштабные и серьезные. Они требуют тщательной проработки. Это признак того, что готовящиеся соглашения продвигаются, работа идет, точки соприкосновения ищутся. Легко договариваться тогда, когда договариваться не о чем. Мы же видим признак того, что идет интенсивная работа. Понятно, что России нужны какие-то политические жесты со стороны Белоруссии, а Минску — экономические со стороны Москвы. Теперь остается договориться о балансе, о правильном сочетании одного и другого.

Знаете, сколько обычно уходит времени на проработку одного соглашения между Россией и Китаем? В среднем два года. После этого соглашение получается рабочим. Поэтому в случае с Белоруссией я бы рассматривал такие интенсивные переговоры, как положительный сигнал.

Анна Седова