Украинский «инновационный танк» выглядит талантливой, но кустарщиной

В русскоязычной части интернета давно бытует забавный мем «шушпанцер», которым принято обозначать любую машину, имеющую признаки самоходного бронеобъекта: танк, САУ, БТР, БМП или бронеавтомобиль. С 2014 года (а фактически – раньше) главным поставщиком новых образцов «шушиков» стали ВСУ и оборонная промышленность Украины.

В кадрах донбасской военной хроники и на фотолентах информагентств регулярно мелькают разнообразные грузовики, наскоро обшитые листами сырого железа и покрашенные в ядовитые оттенки зеленого. Периодически попадаются и легковые «бронеавтомобили», и трактора, и даже автобусы. Ваяют такую вот «бронетехнику» местные умельцы, причем с обеих сторон. Смысла в таком бронировании чуть больше, чем никакого: от пуль оно защитит так же, как еловая доска, а в случае поражения чем-то более серьезным не позволит экипажу быстро покинуть подбитую машину. И если со стороны «народных республик» обилие подобных экземпляров понятно и объяснимо (как-никак повстанцы), то для регулярной армии XXI века это стыдоба и позорище.

Появление импровизированных бронеуродцев на полях сражений есть вернейший атрибут гражданской войны. Так было на обломках Российской империи (хоть и в меньших масштабах), так было на Пиренеях и в бывшей Югославии. В Испании, где «любительское танкостроение» приобрело в ходе событий 1936–1939 годов необычайные масштабы, вся подобная техника носила название los tizanos (то есть «грязные» – из-за обилия надписей и лозунгов на самодельной броне). Но надо отдать должное испанцам: иногда в ходе такой стихийной деятельности появлялись действительно удачные образцы, вроде бронеавтомобилей Bilbao на фордовском шасси с бронекорпусом сложной обтекаемой формы наподобие панциря черепахи.

Не отставали от местных кулибиных и бойцы разнообразных террбатов украинской армии, украшавших свои БТР импровизированной противокумулятивной защитой, сваренной то ли из сетчатых заборов, то ли из кованых кладбищенских оград. На одном из таких «тизанос» буквы, слагающиеся во что-то духоподъемное, были даже приварены. Но функционал таких улучшений полностью соответствовал первоначальному назначению – служить могильной оградой.

И вот теперь в недрах инженерной службы печально известного полка «Азов» родилось нечто претендующее на серьезную разработку – боевая машина для операций в городских условиях. У машины громкое название – «танк для городских боев «Азовец». Учитывая, что задача по созданию такой машины в полной мере не решена еще ни в одной стране, попробуем оценить «троды плудов» украинской «оборонки».

Теория городских боев

Идея специализированной штурмовой бронированной машины для ведения боев в городской застройке далеко не нова, а сложности с ее реализацией упираются в противоречивые требования. Кроме того, до последнего времени регулярным армиям (кроме израильской, но там своя специфика) нечасто приходилось думать над тем, как вести штурмы крупных населенных пунктов и длительные противоповстанческие действия в городской застройке (на быстротечную кампанию и обычных танков хватит).

Прежде всего, желательно, чтобы машина для городского боя была равнозащищенной со всех ракурсов. Основная пассивная защита танка сосредоточена в передней проекции – со стороны атакуемого противника. Наибольшую толщину имеет лобовая броня башни и передние детали бронекорпуса, причем эта разница может быть значительной. Так, у Т-62, последнего советского танка с классической монолитной броней, толщина «лба» башни достигала 220 мм, тогда как кормы – всего 65 мм, а крыши – и того меньше: от 30 до 50 мм. В целом такая ситуация сохранилась и на танках с многослойной комбинированной броней. Известны случаи, когда танки Abrams M1, чья лобовая броня держала 100-мм противотанковый снаряд, поражались с близкого расстояния в корму даже из 14,5-мм пулеметов КПВТ.

Но в городских условиях противник, использующий тактику мобильных групп или засад, способен оказаться с любой стороны. Бронирование крыши корпуса большинства современных танков (за некоторым исключениями – например, израильские «Меркава» последних модификаций), как правило, не обеспечивает надежной защиты даже от морально устаревших кумулятивных боеприпасов вроде гранат РПГ-7. Эти обстоятельства влекут за собой необходимость усиления бронирования городской штурмовой машины со всех сторон, что неизбежно увеличивает вес и, как следствие, подвижность. И если скорость или радиус разворота в городских улицах не так важны, то по некоторым мостам или даже над подземными пустотами излишне тяжелая машина может банально не пройти.

Не является в данном случае панацеей и активная взрывная динамическая защита (ВДЗ). Очевидно, что в городских боях пехотные штурмовые группы действуют в непосредственной близости от боевых машин, обеспечивая их прикрытие и прикрываясь их броней, а часто – и непосредственно на броне. В случае попадания в контейнер ДЗ его взрыв, часто сопровождающийся выбросом металлического экрана, по действию на живую силу окажется практически эквивалентен взрыву фугаса соответствующего веса.

Отсюда следует, что основой защиты городской боевой машины должна служить пассивная композитная броня в сочетании с комплексной активной защитой (КАЗ), способной прицельно уничтожать атакующие боеприпасы на подлете, вроде российской «Арены», израильской Trophy или украинского «Заслона». При этом последняя, несмотря на ряд преимуществ (например – простоту установки) и передовых решений, для городской БМ подходит менее всего, поскольку ее перехватывающие боеприпасы не выстреливаются в сторону атакующего, а инициируются прямо на поверхности танка. То есть данная система не имеет никаких преимуществ в плане безопасности для пехотного сопровождения по сравнению со взрывной ДЗ из-за того же фугасного действия.

Следующий момент – вооружение такой машины. Здесь требования тоже противоречивы. С одной стороны, она должна иметь «кувалду», способную разносить в щепы разного рода завалы, баррикады или целые здания. С другой – эффективную «метлу» (в том числе для самообороны), способную «смести» автоматчиков, снайперов или противотанковый расчет быстро и эффективно. В роли «кувалды» теоретически подходит мощная короткоствольная артсистема: мортира, миномет, реактивный бомбомет или реактивный огнемет. Годятся и управляемые ракеты с фугасной или объемно-детонирующей БЧ. Желательно иметь также бульдозерный отвал, который не только поможет смести обломки, но и дополнительно защитит машину. Что до «метлы», это батарея из скорострельной малокалиберной пушки (20–25 мм) или более мощной (30–40 мм) и одного–двух пулеметов стандартного калибра, способных вести длительный огонь при достаточно высоком темпе стрельбы. Возможно применение в этой роли и 30(40)-мм автоматических гранатометов и/или крупнокалиберных пулеметов.

При этом батарее скорострельного оружия должны быть обеспечены достаточные углы возвышения, чтобы иметь возможность работать по верхним этажам зданий и против воздушных целей типа вертолетов. То же соображение справедливо и для пусковых установок ракет и их прицельных комплексов. Идеально – обеспечить обстрел одновременно двух целей, расположенных в разных направлениях.

Наконец, такая машина должна быть создана на базе надежного шасси – с хорошей проходимостью (достаточной для преодоления руин и завалов) и высокой противоминной стойкостью. Для этого неплохо подходят многоколесные шасси, имеющие хорошую противоминную стойкость и позволяющие обеспечить машине большой дорожный просвет, что, в свою очередь, также улучшает защиту от подрывов. В случае потери двух скатов шести- или восьмиколесная машина вполне может покинуть поле боя своим ходом или – при невозможности отхода – продолжить боевые действия. При подрыве гусеничного шасси для восстановления подвижности экипажу приходится покидать машину в целях ремонта гусеничной ленты, даже если машина сохранила при этом достаточное количество работоспособных опорных катков. С другой стороны, колесное шасси большой грузоподъемности (порядка 40 тонн) дороже и сложнее в производстве и эксплуатации (отчасти это окупается гораздо большим ресурсом колесного движителя).

Также при создании городской штурмовой машины могут быть использованы корпуса и шасси выводимых из эксплуатации основных боевых танков. Видимо, поэтому единственные на сегодня боевые машины, более-менее соответствующие этим критериям – тяжелые израильские БТР «Азхарит», «Намер» и «Нагмахон», «Пума» – созданы именно на танковой базе, включая трофейные арабские танки советского производства.

Не так плох, как кажется

Если подходить к анализу украинской «вундервафли» без предвзятости и ерничания, следует отметить, что рациональные решения в ее конструкции имеются. Это неудивительно, поскольку «консультантом», а фактически – разработчиком «Азовца», является бывший главный конструктор 115 БТРЗ Николай Степанов. Он известен тем, что занимался разработкой и украинского аналога «Намера» – высокозащищенной тяжелой боевой машины на танковом шасси БМПТ-64.

Проблему равной защиты разработчики решили путем широчайшего применения навесных контейнеров динамической защиты – их более 500 разного типа. Подложкой для них служат бронелисты, как утверждается, из карбида алюминия (из этого материала делают, например, элементы бронежилетов). Вся конструкция установлена на разбронированном шасси танка Т-64.

Странно, но, судя по фотографиям, местами модули динамической защиты установлены на «Азовце» в два слоя. Вероятно, так выглядит система «Дуплет» – дальнейшее развитие ДЗ «Нож». Принцип действия «Ножа» в упрощенном виде таков: в контейнерах помещаются удлиненные кумулятивные заряды, которые при подрыве должны «разрезать» (фрагментировать) кумулятивный пест или ударное ядро противотанкового боеприпаса, ослабляя его действие на броню. Идея рациональная и ныне весьма популярная. Но проблема в том, что многие современные противотанковые боеприпасы имеют тандемную боевую часть. Первый поражающий элемент предназначен для преодоления динамической защиты, инициируя ее срабатывание, а второй поражает статическую броню.

Создатели «Дуплета» исходят из того, что тандемному боеприпасу должна быть противопоставлена двухслойная динамическая защита. Первый слой – против инициирующего элемента, второй – против основного. Однако, повторимся, следует помнить, что содержимое контейнеров ДЗ – это все-таки взрывчатое вещество, а при двухслойной защите взрывчатого вещества особенно много. Как взрыв двух контейнеров одновременно повлияет на соседние элементы защиты (про сопровождающую пехоту лучше вообще не думать)? Конечно, вряд ли в этом случае машина «аннигилирует» саму себя в результате цепной реакции взрывов контейнеров (все-таки консультанты проекта – не идиоты). Но вероятность того, что взрывом будут снесены или повреждены элементы, соседние со сработавшими, весьма велика. В этом случае стойкость такой защиты сомнительна, если не принять специальных мер. К примеру, усилить узлы крепления контейнеров или снабдить их какими-то элементами, поглощающими энергию взрыва. В обоих случаях это ведет к увеличению веса, габаритов машины и, как следствие – к снижению параметров подвижности. Впрочем, на «Азовце» ничего такого, кажется, нет.

Вооружение штурмовой машины размещается в двух боевых модулях. С точки зрения обеспечения всеракурсного обстрела и обстрела одновременно двух целей, возможно, это перспективное решение. Впрочем, оно применялось еще на многобашенных танках 30-х годов, но с началом Второй мировой войны было надолго забыто как не показавшее должной эффективности. Кроме того, наличие двух «башен» не позволяет разместить в них сколь-нибудь серьезное артиллеристское вооружение, хотя бы исходя из приемлемых массогабаритных характеристик машины – «сухопутный крейсер» мировое танкостроение уже «проходило».

Поэтому на роль «кувалды» создатели «Азовца» определили ПТРК «Стугна» разработки киевского предприятия «Луч» (известен также под названиями «Скиф» и «Барьер»). Это вполне приличный современный комплекс с тандемной или осколочно-фугасной ракетой, наводимой по лазерному лучу или телевизионному каналу, с дальностью действия до 5 км. При такой компоновке это, пожалуй, единственно разумное решение.

Те же ограничения повлияли на выбор «метлы». Не имея в своем распоряжении легкой, компактной автоматической пушки (орудие среднего калибра просто не поместится в маленький модуль), создатели машины приспособили на эту роль авиационную «двухстволку» ГШ-23, вероятно, посчитав, что хорошая огневая производительность малокалиберного (23 мм) орудия будет обеспечена за счет высокого темпа стрельбы. Украинские СМИ взахлеб пишут, что эти пушки могут произвести до 50 выстрелов в секунду. Такое решение выглядит привлекательным, тем более что часть дистанционных приводов орудия могут быть позаимствованы с авиационных пушечных установок, например с вертолетов Ми-24ВП.

Но «зрада» в том, что это великолепное орудие, испытанное даже в открытом космосе (на орбитальной станции «Салют-2», она же «Алмаз»), абсолютно не приспособлено для эксплуатации на земле. Как повлияют на авиапушку пыль, поднимаемая гусеницами, тряска, недостаточное охлаждение стволов (на самолетах и вертолетах они охлаждаются набегающим потоком воздуха) – сказать сложно. Безусловно, какое-то время она проработает, но вероятность отказа будет нарастать с каждым выстрелом. Опять же непонятно, как все эти факторы скажутся на точности стрельбы. Как поведет себя система боепитания орудий при тряске и воздействии взрывов (в том числе и контейнеров ДЗ)? Каково будет экипажу чувствовать, что оружие может отказать в любой момент? И где, кстати говоря, размещать боекомплект, достаточный для длительного боя при такой высокой скорострельности? Не выплюнут ли два орудия его за несколько минут? Для вертолета или истребителя, выполняющего один–два стремительных захода на цель, эти соображения менее актуальны, чем для наземной боевой машины. Короче: паллиатив – он и есть паллиатив (впрочем, для самообороны и самоуспокоения модули оснащены еще и пулеметами пехотного калибра).

Кстати, в недостатках авиапушки в наземном варианте состоит одна из причин отказа от крупносерийного производства российской боевой машины МТ-ЛБМ-6М3, вооруженной этим орудием. Минобороны ограничилось небольшой партией, поступившей в опытную эксплуатацию в некоторые подразделения ВДВ.

Теперь о стойкости танкового шасси. Тут все откровенно плохо. Когда создавался танк Т-64, для него были выбраны облегченные опорные катки малого диаметра. У такого решения есть ряд неоспоримых достоинств, но немало и недостатков. Один из них в том, что такие катки оказывают большее воздействие на гусеничную ленту, что провоцирует не только ускоренный износ траков, но и меньшую прочность на разрыв. Так, по результатам натурных испытаний, приводимых в сравнительном исследовании советских танков (они опубликованы, в частности, на сайте «Сталь и огонь»), для разрушения гусеницы Т-64 требуется всего 800 граммов ВВ, тогда как для Т-72 – 1,4 кг. Гидроамортизатор катка Т-64 можно разрушить килограммом взрывчатки, тогда как для разрушения соответствующего узла Т-72 потребуется уже четыре.

В данном случае уральский танк выступает в качестве примера машины с ходовой с катками большого диаметра, классической для советского танкостроения. Очевидно, что в городской войне подрывы на минах станут одним из основных видов боевых повреждений, и в этом смысле создание городской штурмовой машины на шасси танков ряда Т-55 – Т-72 выглядело бы предпочтительней, но, видимо, украинский патриотизм не позволил использовать шасси «агрессора».

Подводя итог: созданная на Украине боевая машина полна спорных, непроверенных, а подчас и неадекватных технических решений. Можно привести еще несколько моментов, которые вызывают большие вопросы. Например, как экипаж и десант осуществляют посадку и высадку из машины? Каковы средства наблюдения и прицеливания? Украинские СМИ сообщают о большом количестве телевизионных камер, «скрытых под броней». Но на опубликованных фото и видео видны только камеры переднего обзора – ничем, между прочим, не защищенные (даже шторками) и расположенные там же, где и фары обычного автомобиля. Возможно, такие же камеры имеются и в корме. Но даже если к системе наблюдения подключены телевизионные каналы прицелов ПТРК «Стугна», этого абсолютно недостаточно в условиях отсутствия у командира машины широкоугольной панорамы, совмещенной с прицелом, поскольку углы обзора перечисленных датчиков очень малы и не обеспечивают кругового обзора. А в городском бою его отсутствие – это смерть даже для сверхзащищенной машины. Головка панорамного прицела у обычных танков размещается на крыше башни и представляет с виду бронеколпак кругового вращения с открывающимися бронестворками, внутри которого располагается оптика и камера. Куда установить такой прибор на машине, сплошь покрытой динамической защитой (включая крышу), непонятно – ее снесет первым взрывом ближайшего контейнера.

Так что же вовсю пиарят на Украине – «шушпанцер» или прототип серьезной боевой машины? Пожалуй, все-таки «шушик». Машина, созданная в единственном экземпляре, с «самодельными» боевыми модулями, построенная в полковых мастерских из подручного шасси на деньги, собранные добровольцами, ничем иным, кроме как кустарщиной, быть не может. Даже если в нее заложено несколько здравых технических идей.

Геннадий Нечаев

танки, Азов,армия и вооружение, армия Украины