Государственная альтернатива ЧВК решит сразу несколько назревших проблем

Фото: Евгений Курсков/ТАСС

Скоро в России появится закон, дающий право заключать с Минобороны краткосрочные контракты сроком до года. Комитет Госдумы по обороне уже рекомендовал его к принятию. Основания налицо – начиная от Сирии и заканчивая Донбассом. Но почему правительство подошло к вопросу не c законом о ЧВК, в пользу которого говорит многое, а столь нестандартным образом?

В правительственной сопроводительной записке основной целью законопроекта названо «поддержание требуемого уровня укомплектованности военнослужащими, проходящими военную службу по контракту, воинских частей и подразделений». Там же сказано, что «изменение военно-политической обстановки», активация деятельности террористов и экстремистов повлияли на требования к мобильности войск для «оперативного решения краткосрочных, но важных задач, связанных с их участием в операциях по поддержанию мира», в первую очередь за пределами страны. Теперь граждане, изъявившие желание поступить на военную службу по контракту, смогут принять участие «в решении задач в период чрезвычайных обстоятельств или в деятельности по поддержанию или восстановлению мира и безопасности или по пресечению международной террористической деятельности за пределами территории России, а также в походах кораблей».

Ранее система была иной. Первый контракт о прохождении военной службы для солдата, матроса, сержанта, старшины (мичмана) заключается на срок два либо три года по выбору гражданина. С военнослужащим по призыву (но не ранее чем за два месяца до окончания срока службы) или другим гражданином, поступающим на службу туда, где штатом предусмотрено звание прапорщика, мичмана или офицера, первый контракт заключается на пять лет. Заключение первых контрактов с этими категориями граждан на более короткие сроки (от шести месяцев до одного года) предусмотрено лишь в период чрезвычайных обстоятельств (ликвидация последствий стихийных бедствий, восстановление конституционного порядка, другие ЧС) либо для участия во все той же деятельности «по поддержанию или восстановлению мира и безопасности».

Сейчас контрактников в российской армии порядка 400 тысяч, и структура этого контингента весьма неоднородна. Например, лейтенантская жена, работающая в гарнизонной библиотеке и ждущая, когда лейтенант станет генералом, – тоже контрактник. Попытки как-то реформировать или перезапустить изначально привлекательный проект контрактной армии предпринимались уже несколько раз. Но в российских условиях полный переход армии на контрактную основу оказался физически невозможен, да и не нужен по массе причин – от экономических и географических до идеологических. Да, в 90-х годах, когда уклонение от службы было массовым и даже общественно одобряемым явлением, контрактная армия казалась чуть ли не главным достижением западной демократии. Сейчас ситуация обратная: весной этого года было призвано 155 тысяч человек, что превысило заявку Минобороны, при этом на всю страну нашлось только 3,2 тысячи уклонистов. Но нынешний законопроект рассчитан не на массу «пехотных» контрактников, а на «штучный товар».

И в Минобороны, и в Госдуме объясняют его суть не столько необходимостью упорядочить и облегчить контрактную службу, сколько потребностью максимально быстро и адекватно реагировать на возникающие кризисы и угрозы. «Сейчас просто невозможно что-то прогнозировать на два или три года. Как показали события в Сирии, все может меняться буквально каждый день. К тому же никто не знает, где необходимость в контртеррористических операциях еще возникнет и сколько по времени они продлятся», – заявил, например, замглавы комитета по обороне Совета Федерации Франц Клинцевич.

То есть, по этой логике, Минобороны получит возможность под некую конкретную задачу завербовать строго необходимое количество военнослужащих определенных воинских специальностей на ограниченное время – ни одного лишнего человека, ни одной лишней минуты. И ни одной лишней копейки, поскольку новые подразделения будут формироваться по существующему штатному расписанию, в котором прописаны оклады и довольствие, то есть налицо еще и экономия бюджета. Нужен, например, батальон с опытом ведения боевых действий в горах (пустыне, тайге, на Луне) – будет батальон, а не все, кто в этот момент набился в здание военкомата в порядке живой очереди. Как уже было сказано, нехватки желающих послужить по контракту в последние лет десять не наблюдается. При этом военкоматы в основном вербовали контрактников «базовых» воинских специальностей и в «сложные» места, например на российскую базу в Таджикистане или в Приднестровье. От желающих отбоя не было, несмотря на то, что требования предъявляются весьма жесткие.

В законопроекте специально прописана возможность и даже желательность заключения таких блиц-контрактов для прохождения службы за пределами России или на флоте при осуществлении дальних походов. Основной «сопроводитель» и комментатор законопроекта, первый зампред комитета Госдумы по обороне Александр Шерин (ЛДПР) утверждает, что «есть ситуации, когда военнослужащие-срочники хотят заключить контракт для прохождения службы в тех местах, куда их направляют». По его словам, речь идет о «заграничных командировках», в том числе «на спорные территории»: «Это позволит контрактникам направиться на службу по собственному желанию и, в отличие от тех, кто едет туда добровольцем, получить социальные льготы военного».

Оставим за депутатом от ЛДПР патент на изобретение термина «спорные территории», ему можно. Но и последняя его фраза в качестве разъяснения звучит крайне двусмысленно. В последнее время добровольцы ехали в основном в Донбасс, а контрактник в штате подразделения МО там оказаться не может по определению – вне зависимости от того, на какой срок у него заключен контракт. Что же касается флота, Шерин выразился более четко. Контракт, например, мичмана может закончиться в то время, как он «ушел в море», и чтобы не прерывать службу, морякам было бы удобно перезаключать контракт до конца плавания. Второй, более распространенный, случай касается военных специалистов, которые не хотят связывать жизнь с армией, но при этом готовы «принять участие в определенной миссии». В конце концов, снижение минимальных сроков контракта и более широкий выбор его условий облегчит потенциальным контрактникам жизнь.

Другое дело, что, если смотреть шире, в новом законопроекте переплелись несколько разнородных обстоятельств. По факту он расширяет статус военнослужащего. С его принятием этот статус смогут получить, к примеру, лица, участвующие в борьбе с международным терроризмом за пределами РФ. Тут, видимо, будет важна формулировка, которую впишут в военный билет. То есть это уже не «участник боевых действий», а нечто совершенно новое, и это потребует внесения изменений в несколько федеральных законов и подведомственных актов по предоставлению льгот и преференций. Опыт подсказывает, что эта история может затянуться на годы и обрасти массой бюрократических сложностей. Великое и ужасное Управление кадров Минобороны так просто не сдастся, когда дело касается статуса и льгот.

Пока все разговоры о том, что в обозримой перспективе Минобороны потребуется формировать такие вот специализированные отряды по системе блиц-контрактов, лежат в области теоретизирования. Принимать подобный законопроект уже сейчас требует не теория, а уже устоявшаяся практика. Сирия выявила одновременно как нехватку опытных специалистов ряда воинских специальностей, так и их юридическую «подвешенность». Причем речь идет именно о людях опытных, как правило, возрастных, а не о мальчиках, отправляющихся «на контракт» за льготы при поступлении в вузы и «чисто пострелять». Отставникам (офицерам запаса или действующего резерва) не выгодно заключать контракт на два–три года. У них устоявшаяся гражданская жизнь, семья, ипотека, огород. А вот выполнение разовой задачи за неплохие деньги и статус их вполне устроит. При наличии достаточной подготовки незлобным русским словом и наглядным примером за полгода можно любой набор арабов научить управлять танком. Но при этом важно, чтобы человек потом не обивал бы пороги, доказывая, что он был в зоне конфликта. Теперь отработал контракт – и все. Договорно-правовые отношения.

Стоит заметить, что такая форма блиц-контрактов «отбирает хлеб» у частных военных компаний (ЧВК), к которым в последнее время много излишнего внимания, и не только в связи с Сирией. В Соединенных Штатах, в которых армия давно «закончилась» (ее перестало хватать на все конфликты, в которые ввязалась страна), использование разнообразных ЧВК стало обычной практикой. Но в США министерство обороны заключает контракт непосредственно с ЧВК, а не с отдельно взятым специалистом. И именно ЧВК предоставляет по этому контракту государству свои ресурсы (в первую очередь человеческие) для выполнения конкретной задачи на определенный период времени. Задачи эти обычно расписаны детально. Если ЧВК «подписывается» только сопровождать грузы и колонны, то штурмовать Мосул эти люди не будут. Они вообще приказов «регулярного» военного командования не выполняют. Они по факту «гражданские», нанятые на работу своим работодателем – ЧВК, а отнюдь не дядей Сэмом.

Российский законопроект – это принципиально иной подход к вопросу. Минобороны просто формирует новые штатные единицы на контрактной основе, которые будут подчиняться всем уставам и правилам, а их «работники» получают статус военнослужащего. Никакой самодеятельности от них не требуется, не получат они и особого положения при несении службы – ЧВК как юридическое лицо из системы изымается. Есть, конечно, несколько позиций, где это невозможно как раз из-за положений международного права. Например, вооруженное сопровождение и охрана гражданских судов (в первую очередь «купцов» в зонах повышенного пиратства) невозможно силами армии и флота. С оружием на борту частного «купца» по международному морскому праву могут находиться только гражданские лица, так что здесь ЧВК абсолютные монополисты на рынке. Та же история с охраной промышленных объектов за рубежом, особенно частных. Кто-то же должен охранять, например, нефтяные предприятия российских компаний в Нигерии, где людей в ежедневном режиме похищают. Но регулярная армия не имеет права нести там охрану, нигерийцы такого не приветствуют. А есть еще Газпром и Росатом, которые постоянно что-то где-то строят. Их службы безопасности – по факту те же ЧВК, вид сбоку.

Предлагаемая в Госдуме система не похожа даже на французский Иностранный легион. Во Франции это просто натренированная многопрофильная элитная бригада легкой пехоты, которой затыкают международные дыры типа Мали и Чада, находящиеся в «исторической ответственности» Парижа, и в которой служат за разнообразные преференции – от получения гражданства до предоставления иммунитета от уголовного преследования. При этом изначальный профессиональный опыт при поступлении в легион не обязателен, хотя и желателен. У нас же речь идет именно о наличии богатого жизненного опыта для желающих служить по блиц-контрактам. И если желаемое воплотится в действительность, это военкоматы и прочие специализированные органы будут выбирать, кого взять на такой контракт, а кого нет, вместо того чтобы формировать подразделения по ранее распространенному принципу «сам пришел».

В принципе, ЧВК как частную инициативу, как возможность заработать для тех, кто связал свою жизнь с военными специальностями и не склонен после отставки или увольнения в запас переквалифицироваться в управдомы (как в советское время), при этом никто не отменяет. Но в российском законодательстве этот вид деятельности толком не прописан. Новый законопроект не уничтожает ЧВК как явление, но создает им конкуренцию на рынке своеобразной рабочей силы со стороны государства. И вполне возможно, что значительная часть опытных специалистов может предпочесть военную службу по блиц-контрактам договорам с ЧВК в силу, например, социальной защищенности или идеологической составляющей. Труд – это ведь тоже товар.

Возможно, что в ЧВК заработки больше, но там в меньшей степени востребованы, например, технические специалисты. Кроме того, в той же Сирии деятельность ЧВК не регулируется контрактами с правительством, а оплата, скорее всего, производится через частных лиц, что не исключает произвола и накладок. Если смотреть на все это глазами потенциального блиц-контрактника – человека примерно 35–45 лет, которому есть что терять, выбор в пользу государственного контракта предпочтителен. Это не означает, что ЧВК немедленно исчезнут или радикально изменятся. Но для государства в нынешних условиях не только с практической, но и с идеологической стороны выгоднее занять этот рынок. Это не говоря уже о том, что в российской действительности довольно сложно себе представить некое воинское подразделение (ладно, не батальон, а просто группу специалистов), которое посреди поля вдруг отказывается выполнять приказ, потому что он не прописан в многостраничном контракте и не заверен адвокатами и страховыми агентами. Это как-то «не по-нашему».

Евгений Крутиков

Наша команда обращается к нашим читателям с просьбой оказать возможную финансовую помощь нашему проекту.

Прямое пополнение:

На карту Сбербанка:  5479 2752 0001 4487

На Яндекс-деньги: кошелек 410012273300268