Иностранцы на Патриарших

Я спешил на службу в Храм Христа Спасителя. И знаете, там есть такое место, даже целый большой участок, посередине моста, когда вам, как на ладони, спокойно и сильно открываются виды Кремля, виды Москвы и, прямо перед вами, мощный красавец – Храм Христа Спасителя. Потрясающий вид. И, главное – живой. Но об этом дальше.

И вот группа иностранцев именно в этом месте. Человек пять или шесть. Пожилые. Мужчины красивые и высокие, дамы ухоженные. У всех зубы! Движения их осторожны, улыбки извинительны. На лицах тоже осторожный восторг, и как будто немножечко зависть. Они даже не скрывают этой своей зависти, но немного конфузятся. Словно стесняются, словно не ожидали, что эта зависть у них возникнет. Будто все не так, как они ожидали. Не так, как было в их учебниках про «дикую Русь». Все совсем не так.

Даже фотографируются они по-особенному. Не так, как наши туристы в Европе, или еще в какой другой части Света. Мы фотографируемся, чтобы друзьям показать и на память себе оставить. Вот, мол, я и здесь побывал. В душах наших туристов, делающих селфи на Монмартре, благодушие и, даже, немного снисхождение к аборигенам Парижа. Русский человек, если он только не эмигрант, конечно, если он турист, чувствует себя в Европе, даже увереннее, чем сам европеец. Иностранец же в Москве, на Патриаршем Мосту, возле Храма Христа Спасителя, так себя не чувствует. У него глаза раскрыты, брови приподняты, движения немного напоминают движения человека, теряющего равновесие, он, даже незаметно для самого себя, водит руками по сторонам, словно ища за что ухватиться, а ухватиться не за что. Не уверен, вдруг, становится иностранец. Что-то вдруг не так. Не по плану. Это ведь он белый человек. Он ведь умный и сильный, а не они! Ведь как они все это смогли построить? Как они – эти русские – это сделали? Ведь это все вокруг него, вокруг иностранца, живое. И он чувствует это сукин сын. Впервые в своей дряхлой европейской жизни он что-то чувствует. И это что-то его окружает. И он вдруг, на самом пока еще первичном уровне, на том уровне, который он мозгами пока еще не расшифровал, он вдруг понимает, что мертвые города его Старой Европы, есть ничто, перед тем, что ему вдруг явилось здесь, на Патриаршем мосту, перед русским Храмом Христа Спасителя.

И удивление на лице иностранца. И растерянность. И улетает он из Москвы сильно озадаченный.

А народ русский спешит в Храм. Народ Богу молится, пока иностранец там, на Патриршем мосту, в себя прийти не может.

PS: только вот китайцы ведут себя иначе. Они спокойны и любопытны. Как муравьи. Думаю, что это происходит от схожей с русскими уверенности. От уверенности в том, что мир принадлежит им.

Василий Волга