Чужая

В Ростовской области в приюте живёт бежавшая из Луганска ветеран Великой Отечественной войны Раиса Александровна Шувар. Ей 95 лет. Второй раз за жизнь ей пришлось испытать ужасы войны. Все четыре года находясь в России, она не получает пенсии. Выходит, она для нас чужая.

Недавно говорил о ней с трибуны Государственной Думы. Отправил запрос в Главное управление МВД по Ростовской области. На днях встречаюсь с руководством ФМС. Стыд и срам не помочь Раисе Александровне. Должна получить российское гражданство и пенсию должна получать.

Пока же неравнодушные начали присылать ей деньги — кто сколько может — в приют «Матронин дом» в шахтёрском поселке Шолоховское. Там обитают и другие беженцы.

«Родина моя — Россия», — говорит Раиса Александровна. Она родилась в Миллерово, на севере Ростовской области. Ушла на фронт в 17 лет. Была ранена. Награждена орденом Отечественной войны.

В 2014 году в Луганске в подъезд её дома попал снаряд. Всё разворотило. Пришлось стать беженкой. Никакой родни в живых нет. Муж умер. Единственная сестра жила в Грозном и погибла во время чеченской войны.

В Ростовской области ветеран побывала в пяти лагерях для беженцев. «Сначала нас, 50 человек эвакуированных, поселили в гараже, — вспоминает баба Рая. — Мы полгода там жили. Я ходила в социальную защиту — думала, может, там мне комнату найдут. А они говорят: запишем вас на матрас, а хотите — на одеяло? А где я буду его стлать, — думаю, — в вашем коридоре?»

В 2015 году её отвезли в Ростов на торжественный парад Победы. Подарили одеяло и вернули обратно в лагерь беженцев.

И вот взяли в частный приют. О её судьбе стали писать в разные инстанции, пришло и мне письмо.

Обязательно выбьем ей паспорт и пенсию. Но как быть остальным нашим людям — бесправным, бессильным, брошенным?..

Составил большую таблицу с именами и обстоятельствами жизни обращавшихся ко мне «вынужденных переселенцев», которые просят о наших паспортах или хотя бы убежище.

О результатах разговора с чиновниками расскажу подробно и отдельно.

Кстати, отдельная тема — медицинская помощь Раисе Александровне и другим пожилым людям, бежавшим, как и она, от войны. Могут ли в приюте (или в гараже и прочих «лагерях») нормально следить за их здоровьем? Вопрос риторический.

А ведь вокруг шахтёрского поселка Шолоховское царюет и лютует всем знакомая «оптимизация».

Прислали видеоролик: больница в Ростовской области (село Кулешовка) выглядит как после бомбёжки. Видно, что ремонт не проводился уже не один десяток лет, условия антисанитарные, грибок съел стены… А могут и вообще упразднить такую больницу вместо ремонта. И что тогда?

Поверьте, нет никакого желания голосить пророком уныния. Не хочу нагнетать. Надо видеть происходящее объективно, честно, с учётом всех деталей. В ближайшие три года расходы бюджета на здравоохранение обещают повысить почти на 100 млрд рублей — с 479,7 млрд в нынешнем году до 572,5 млрд руб. — в 2021-м. Конечно, нужно больше, но в любом случае затраты на здравоохранение должны неуклонно возрастать. Хотелось бы, чтобы эти цифры означали открытие суперсовременных медицинских центров, серьёзное увеличение продолжительности жизни, резкое сокращение очередей за льготными лекарствами и плановыми операциями, и наконец, прекращение губительной «оптимизации» больниц и фельдшерско-акушерских пунктов.

А пока — фронтовые сводки, которые слетаются со всей страны.

Жители посёлка Новосаринский Кувандыкского района Оренбургской области жалуются на отсутствие медпомощи. В селе больше года не работает фельдшерско-акушерский пункт из-за отсутствия медика. В Ульяновской области в Старомайнской районной больнице люди встревожены планом ликвидации сразу трёх отделений: инфекционного, гинекологического и приёмного покоя. В Амурской области в городе Зея ради экономии к «Скорой помощи» подселяют инфекционное отделение. Сотрудники «Скорой» опасаются заражения своих пациентов, большинство из которых ослаблены.

Все эти люди, которые страдают от подобного отношения, никакие не беженцы и бежать им некуда. Они с паспортами РФ, но что же, и они тоже — чужие?

Сергей Шаргунов