Неудача Латыниной

В беседе Юлии Латыниной с бывшим российским доктором, тридцать лет живущим и практикующим в США, меня удивили две вещи. Во-первых, я никогда не думал, что она может улыбаться и вообще быть доброжелательной. Во-вторых, ей так и не удалось знатно хайпануть. Раньше всегда удавалось.

Мне показалось, что журналистке в этом конкретном интервью отказало чутье. Ей не надо было расспрашивать доктора — по ту сторону монитора должен был сидеть единомышленник, кто-то вроде Сергея Пархоменко или Виктора Шендеровича. Которые знают, как правильно отвечать. А Михаил Мирер зачем-то говорил правду. Хотя его об этом не просили.

Самые острые вопросы Юлия Латынина задавала не от себя, а от ставшего недавно известным «Альянса врачей». Профсоюза медиков, как они себя называют. Ну те, что скупают маски в московских аптеках, создавая искусственный дефицит, а потом развозят по региональным больницам и под камеры вручают ошарашенному персоналу. Такой легкий хайп.

Юлия Латынина (19м 20с, здесь и далее в изложении): Вопрос от «Альянса врачей». 64 больница в Москве, главврач — депутат Мосгордумы от «ЕдРа». Все кардиологи болеют, а она отказывается делать тесты на коронавирус со словами «это внутрибольничная инфекция», и отделение продолжает принимать тяжелых коронавирусных больных. А как в Америке с тестами?

Майкл Мирер: Изначально и сейчас тестов было очень мало. Сильно ими не разбрасываются. В нашей больнице тест будет сделан медику, только если есть симптомы. И пациентам тоже, причем если у человека симптомы незначительные, то он уйдет домой без теста.

Юлия Латынина: А что делается, чтобы врачи не подхватили инфекцию?

Майкл Мирер: Эпидемия застала нас врасплох, все индивидуальные средства защиты закончились в секунду. Но постепенно ситуацию исправили. У нас нет таких марсианских комбинезонов, как в России — только одноразовые защитные халаты поверх халатов, мы их носим подолгу. Какие надежнее, я не знаю — в конце всей этой истории посмотрим по статистике заболеваний среди медперсонала.

Юлия Латынина: В Америке, если человек загремел в больницу с инфарктом, вероятность его заражения коронавирусом высока?

Майкл Мирер: Точно так. Представьте, приезжает по скорой человек с инфарктом. Куда его девать? У нас нет больниц, где нет коронавируса — все смешанные. Единственное, что мы пытаемся сделать, — изолировать коронавирусных пациентов от тех, кто поступил, например, с аппендицитом, прободением язвы. Зона с коронавирусом закрыта пластиковыми шторами. Остальные поступают туда, где предположительно «чистые» пациенты. Но вероятность их заражения коронавирусом очень высока.

Юлия Латынина: Что у вас с ИВЛ — хватает?

Майкл Мирер: ИВЛ хватает, но есть нюанс. Достали из запасников старые аппараты, а ими уже никто не умеет пользоваться, забыли, на какие кнопки нажимать. Пришлось читать учебники и инструкции.

Юлия Латынина: Одна из претензий, которые предъявляли Собянину, — он сократил койко-места, а теперь людей некуда класть.

Майкл Мирер: Как вы думаете, как долго в Америке держат пациента после операции по удалению аппендиците?

Юлия Латынина: Двое суток?

Майкл Мирер: От четырех часов до суток максимум — в тех редких случаях, если что-то пошло не так. Грыжу оперируют амбулаторно — вечером больной пришел, вечером ушел. Потому что занимать больничную койку — дорогое удовольствие. Очень дорогой отель. Нужное городу количество коек просчитывается. Если Собянин сокращал коечный фонд, чтобы его использовали по назначению, чтобы не было пустых коек, то, я думаю, он делал правильно. Вот как хотите.

Юлия Латынина: В России сейчас полный затык с тестами — во-первых, результаты приходят через пять дней, во-вторых, врут.

Майкл Мирер: Здесь проблема существует при заборе, при выращивании и, пожалуй, при определении. Вероятность ошибки — порядка тридцати процентов. Я уже не говорю том, что в США их делают разные компании и нет единых стандартов.

Юлия Латынина: То есть не только у новосибирского «Вектора» растут руки из жопы?

Майкл Мирер: Нет, это общая проблема.

Пожалуй, я привел самые яркие моменты. Разве что стоит вспомнить о том, что в США, оказывается, запрещен профсоюз медиков. По-моему, зря Майкл Мирер это сказал, теперь вообще непонятно, зачем обозреватель «Новой газеты» постоянно, к месту и не к месту, подсовывала ему «Альянс врачей». Надо же, в Америке-то они уже сидели бы по тюрьмам, или членам «профсоюза» пришлось бы платить неподъемные штрафы.

Полагаю, именно поэтому Юлия Латынина большую часть беседы не улыбалась. Повеселела она только в самом конце, когда ей удалось раскрутить Майкла Мирера на пересказ американской прессы о том, как в России плохо борются с эпидемией.

Доктор понял, что от него требуется, но было поздно — он успел наговорить лишнего.

Короче, от этого интервью для российских активистов и либеральной оппозиции сплошной вред. На правду никто не рассчитывал. Неудача такого маститого хайпожора, как Юлия Латынина, чересчур очевидна.

Поаккуратнее все же надо выбирать собеседников.