ЗАРАЗНАЯ БАЦИЛЛА НАЦИОНАЛИЗМА

© РИА Новости / Стрингер

Мы говорим, что боремся с украинским нацизмом, и это правда. Но это ограниченная правда. Нацизм является радикальной формой национализма. Однако значительная часть наших соотечественников предлагает разделять нацизм и национализм, утверждая, что в последнем нет ничего плохого, особенно если он русский. Это не так.

В «Детской болезни левизны в коммунизме» Ленин писал: «Мелкое производство рождает капитализм и буржуазию постоянно, ежедневно, ежечасно, стихийно и в массовом масштабе».

Эту же мысль можно применить и к национализму. Обычный, умеренный национализм рождает нацизм ежедневно и ежечасно, а при определённых условиях – и в массовом масштабе.

Некоторые из тех, кто считает себя русским националистом, путают национализм с патриотизмом и национальной гордостью, каковые являются обязательными составляющими исторической памяти народа, благодаря каковой он (народ) и отличается от других народов. Сам же национализм опирается на идею национальной исключительности и поэтому является априори деструктивным.

Чтобы было понятно, националист, заявляя о своей гордости достижениями предков, считает, что сам факт рождения от этих предков на земле предков делает его лучше соседей. Как видим, отсюда один шаг – до теории «крови и почвы», а дальше следует простой вывод, который легко и быстро сделали Гитлер и его последователи.

Если представители некоего этноса (расы) лучше других по самому факту своего рождения, то они должны иметь преимущественное право на руководство миром, на расселение, на размножение и т.д. Ведь логично стремиться к лучшему. Неслучайно же нацисты всегда были озабочены евгеникой – они считали своей великой миссией улучшение человеческой породы, в том числе и при помощи максимального распространения собственной «исключительной» нации.

Можно было бы сказать, что даже в такой радикальной форме национализм не должен вызывать опасений, пока не становится агрессивным. Но дело в том, что нацизм всегда агрессивен. Ведь «лучших» – всегда меньше, чем остальных, и эти остальные не желают отдавать «лучшим» необходимые им территории и прочие ресурсы.

Национализм играл важную и нужную роль в течение короткого промежутка времени, когда формировались буржуазные нации. Людям требовалось объяснить, почему валлоны, бургундцы, пикардийцы, нормандцы, бретонцы, гасконцы и прочие представители народностей, объединённых в одном государстве феодальным правом, предполагавшем лёгкий переход в состав другого государства, если территория отходила в качестве приданного или наследовалась представителем другой династии, вдруг стали французами и обречены вечно жить в одном государстве. То же касалось немцев, британцев и других.

В результате, возникли такие «нации» как бельгийцы, состоящие из франкоязычных валлонов, голландскоязычных фламандцев и небольшого количества немцев. На деле бельгийцы – искусственная смесь французов, не попавших в состав Франции, и голландских католиков, отделившихся от протестантской Республики Соединённых провинций ещё на этапе Голландской буржуазной революции.

Такими же искусственными образованиями являются швейцарская нация, канадская нация, австралийская нация, североамериканская нация. Но и большинство известных нам наций, которые мы привыкли считать чистокровными недалеко от них ушли. Относительно чистокровными (народом-нацией) являются финны, поляки и, в меньшей степени, венгры. А совершенно чистокровные баски своего государства и вовсе не имеют, будучи разделёнными между Францией, Испанией и Андоррой.

Русские, ещё со времён возникновения первого древнерусского государства, являлись смесью славянских, балтских, угро-финских и тюркских племён. В дальнейшем, с расширением границ России и включением в её состав всё новых народов, количество составляющих русского этноса только росло. В результате русская территориальная общность, основанная на общих экономических, политических интересах и синкретической культуре, возникла задолго до начала формирования буржуазных наций, хоть имела все присущие им черты.

Единственное, что до 1917 года отличало русских от нерусских была религия. Русский должен был исповедовать православие. Не православный не мог быть русским. Он мог быть подданным Российской империи, мог быть её героем, но русским быть не мог, ибо до 1917 года православие и русскость были нераздельны.

Однако созданное после 1917 года атеистическое государство эту преграду сняло и теперь русский может быть кем угодно даже по вероисповеданию. Важно фактическое причисление себя к русским и несомненная принадлежность к русской культуре.

Таким образом, Россия решила задачу построения буржуазной нации без задействования механизма национализма. Даже оппозиционные власти так называемые русские националисты, конца XIX – начала ХХ веков, по своим взглядам и убеждениям были скорее российскими патриотами. Наименование же себя националистами было реакцией на возникающие в границах России нерусские национализмы. Фактически это было противостояние патриотов, представляющих центростремительные силы, сепаратистам, представляющим силы центробежные, разрушительные для государства.

Наименование патриотами себя националистами сыграло с ними злую шутку, позволив всем противникам единства России, включая вышеупомянутого Ленина (последнего особенно) указывать на них как на великодержавных шовинистов – и самим фактом якобы существования «русского национализма» оправдывать наличие «освободительных» окраинных сепаратистских национализмов. На деле же «русский национализм» был так же многонационален, как и сама Россия.

Сейчас мы находимся в опасной ситуации, когда вновь российский патриотизм может принять наименование «русского национализма» (некоторые вполне достойные люди и организации уже его на себя примеряют). Как и в начале ХХ века это будет ответом на внешнее воздействие.

Как я уже писал, национализм очень заразен. Сейчас мы боремся с украинским национализмом, «доросшим» за тридцать лет до полноценного нацизма. Естественная реакция обычного человека на национальное чванство врага – зеркальный ответ. Народы вообще любят простые решения, а зеркальные ответы – простейшие решения из самых простых.

Мы уже сейчас в социальных сетях можем найти тысячи примеров русского национального чванства, когда, весело посмеявшись над украинцами, заявляющими, что они лучшая и древнейшая в мире нация, давшая человечеству свет цивилизации, русский оппонент тут же заявляет, что только тупым украинцам неизвестно, что лучшая нация, одарившая человечество всеми техническими и гуманитарными достижениями, как раз русская, она же и древнейшая.

Это тенденция – замена благородного патриотизма вульгарными национализмом, тем более опасна, что во время жёсткого внешнего противостояния, когда требуется внутренняя консолидация, никто не хочет начинать кажущуюся далёкой от актуальной практики «научную» дискуссию о родовых отличиях патриотизма от национализма – и об угрозах, которые несёт последний.

Но Россия – не просто многонациональная и многоконфессиональная страна. Сам русский (не российский, а именно русский) народ многонационален и многоконфессионален. Формально население России более, чем на 85% состоит из русских. Казалось бы, высокий процент и беспокоиться не о чем, оставшиеся 15%, разбросанные по огромной стране, не могут нести угрозу ни вместе, ни по отдельности.

Но если двинуться по пути национализма, то очень быстро выяснится, что не все русские – русские. Надо же будет выработать какой-то критерий русскости. Допустим, сможем обойтись без измерения черепов. Но общим местом является утверждение, что русские – славяне. А у нас точно у каждого славянской крови больше, чем балтской, тюркской или угро-финской? А если проверить? А как быть с теми русскими, кто от деда-прадеда, в десятках поколений живёт, не переезжая, на одной и той же русской земле, но не имеет ни капли славянской крови? А дети от смешанных браков, они русские или нет?

Подчеркну, националисты отличаются от патриотов тем, что националисты выступают за чистоту крови. С их точки зрения русский – только тот, кто родился от русских родителей на русской земле. С остальными уже могут быть проблемы. Как, например, немецкие нацисты считали фольксдойч (зарубежных немцев) неполноценными немцами (в отличие от рейхсдойч), многие современные русские националисты, считают русских с Украины, из Белоруссии и из других союзных республик неполноценными русскими или вообще нерусскими.

Подчёркиваю, нерусскими считают не только тех, кто от русскости отказался, провозгласив себя частью новой нации, но и тех, кто русскость сохранил.

Спрашивают: как немецкий народ пошёл за Гитлером? Так и пошёл – Гитлер говорил вещи, понятные простому человеку, не обременённому интеллектом и знаниями. Национализм ведь обращается к древнейшим архетипам, разделяя всех окружающих на наших (априори хороших) и не наших (априори плохих, а в некоторых трактовках даже не совсем людей). Человеку даже не приходится думать. Он буквально кожей ощущает «правоту» националистов, ведь они же говорят то, что он чувствовал инстинктивно, но не мог или не умел высказать.

Национальное чванство приходит незаметно. Оно обращается к чувствам благородным. Например, сейчас по интернету носятся толпы «военных историков», утверждающих, что СССР не мог проиграть Великую Отечественную войну, даже не понимая, что тем самым они принижают подвиг наших предков. Ведь если не мог проиграть, значит, не так уж и силён и страшен был враг.

Точно так же многие заявляют, что радикальный национализм, тем более нацизм, русским не свойственен в принципе. Просто потому, что русские – русские. Опять-таки, делая такие заявления, люди даже не замечают, что тем самым уже становятся на путь нацизма, ибо фактически утверждают, что определённая нация отличается от других в лучшую сторону изначально – по своему этническому происхождению, по хромосомному набору.

Заявить «мы не такие» проще всего. По этому пути пошли евреи, заявляющие, что еврейский нацизм существовать не может, а каждый, кто утверждает обратное – антисемит и сам нацист. Мотивировка – евреи пережили Холокост и настрадались от нацизма так, что сами не могут его практиковать. Но если кто-то считает, что чем-то априори не может заразиться, то это снижает бдительность и полностью убивает самокритичность.

Отсюда тут же возникает «наш народ не может поступать плохо, поскольку он хороший», а это и есть первый шаг по пути к нацизму. Это уже лёгкая форма нацизма.

Поэтому сейчас израильтяне очень удивляются и обижаются, когда выясняют, что мир не поддерживает их бомбардировки Газы и даже обвиняет их в нацистских методах. В ответ несутся стандартные обвинения в антисемитизме. Это результат убитой самокритичности, абсолютной уверенности в собственной правоте и неспособности совершить что-либо плохое.

Можно было бы сказать, что такая позиция негативна для окружающих, но полезна для собственного народа, так как не загружает его лишней рефлексией. Но в том-то и проблема, что национализм, особенно в форме нацизма, в первую очередь опасен для собственного народа.

Немцы при Гитлере столкнулись с тем, что «унтерменшей» оказывается значительно больше, чем «юберменшей», а принадлежность к «расе господ» не заменяет многочисленных союзников. В конечном итоге, противопоставив себя всему миру, они проиграли войну.

Украинцы после 1992 года столкнулись с тем, что большая часть населения страны принадлежит к русской культуре и не желает её менять на предлагаемый галицийский трайбалистский суррогат. Они страшно обиделись и начали давить на местных русских, с каждым годом все сильнее. Всё больше ограничивать в правах русское население Украины, всё активнее перековывать его в украинцев.

Результатом стала утрата национальной (на основе гражданства) консолидации, переросшая вначале в холодную, а затем в горячую гражданскую войну. В конечном итоге так ничего не понявшая и ничему не научившаяся Украина пришла к закономерной утрате государственности – нацбилдинг потерпел катастрофу.

О том, как Израиль сплачивает против себя вчера ещё симпатизировавший ему мир, я уже писал выше. Израильское общество даже не заметило, как в пароксизме национального чванства начало умножать число своих врагов, самостоятельно занося в таковые все государства, международные структуры и отдельных политиков, посмевших не поддержать израильские оценки ситуации и практикуемые Тель-Авивом методы выхода из неё.

Подчеркну, во враги зачисляют не только тех, кто осудил, но и тех, кто просто не поддержал – не проявил достаточного энтузиазма или использовал для обозначения своего отношения к деятельности ХАМАС не те формулировки, которые предписал Израиль.

В результате еврейское государство оказалось в кризисном тупике, из которого на данном этапе нет хорошего выхода, а опасность быть втянутым в большую войну, в которой не сможет победить, для него резко возросла.

Россия – механизм тонкой настройки. Такие механизмы являются всепобеждающим монолитом, пока работают как часы и все их детали эффективно взаимодействуют. Но стоит взаимодействию разладиться, стоит хотя одной детали сломаться – и выясняется, что весь механизм быстро переходит в состояние повышенной хрупкости.

Мы это наблюдали за сто лет дважды: в 1917 и в 1991 году. Оба раза спусковым крючком развала русского государства послужил рост национализма. Оба раза ответом на рост национальных сепаратизмов был рост русского национализма, который в последние годы СССР принял сепаратистский характер.

Русские националисты не только радостно встречали сообщения об отделении республик, но и сами способствовали такому отделению. После Беловежской пущи вся Средняя Азия не желала выходить из СССР, но руководство РСФСР заявило, что урезанный Союз (без Украины, Белоруссии, Кавказа и Прибалтики) невозможен.

Сейчас мы находимся на начальном этапе. Русский национализм ещё не набрал силу, не вылился в серьёзные организационные формы. Его ещё вполне можно направить по линии нормального патриотизма. Но тревожные тенденции уже есть. Ещё раз напомню, национализм – понятная и приятная для широких народных масс идеология. При этом, осуждая национализм соседей, своего не замечают («это другое»).

Но для России национализм губителен. Неслучайно его всегда поддерживали наши враги, и даже из Навального пытались лепить националиста. В России столько подспудных идентичностей, в ней так легко провозглашают себя отдельными от русских народами разные «уральцы», сибиряки, поморы, ингерманландцы и даже некоторые казаки, что стоит начаться националистическому кризису – и «наций» может оказаться значительно больше, чем мы бы хотели и даже чем себе представляли.

Глупцы, пытающиеся объяснить политику некими «правилами», согласно которым одним что-то можно, а другим нельзя, могут сколько угодно утешать себя тем, что регионы не могут выйти из России, поскольку в ней нет союзных республик, максимум автономии, и Конституция не предполагает права выхода.

В Российской империи вообще никаких автономий не было и отречение императора не было предусмотрено законом. А поди ж ты: и отрёкся, и развалилась.

Когда начинает действовать взрывная масса местных национализмов, порой рождаются такие странные «национальные идентичности», что диву даёшься. Но рождение каждой новой ослабляет центр и вскоре он обнаруживает себя неспособным дальше сдерживать сепаратистскую волну.

Поэтому надо бдительно следить, чтобы тенденция к перерастанию конструктивного патриотизма в разлагающий национализм не стала доминирующей. Нам надо не выделять из общего массива русских, менее русских или уже не русских, а привлекать в русскость новые народы, как изнутри России, так и извне.

В конце концов, укрупнение экономических кластеров, а с ними и политических единиц, отменить невозможно. Это глобальная тенденция всей истории человеческой цивилизации. Она будет развиваться до тех пор, пока вся планета не станет единым политическим и экономическим организмом.

В отличие от того, что писали фантасты, никто не будет в таких условиях сохранять этническое разнообразие. Малые народы исчезают уже сейчас без всякого внешнего давления, просто вливаясь в более крупные этнические образования. В перспективе этот процесс только ускорится. Отдельные народы нужны для отдельных политических структур (и наоборот). Если отдельных политических структур нет, то и отдельный народ – лишняя роскошь. Он экономически невыгоден, а значит постепенно и крупные народы сольются в один.

Если мы хотим, чтобы единая планета говорила по-русски, нам следует развивать и активно использовать своё главное преимущества – относительную лёгкость слияния любых культур с русской и любых народов с русским народом. Стоящий на базе «крови и почвы» национализм – этому помеха. Всемирно-историческая победа останется за той цивилизацией, которая сумеет естественно, ненасильственно, добровольно интегрировать остальных.

Только патриотичная идея служения людей державе в интересах всего общества, а не служения державы интересам некоей искусственно выведенной нации, может консолидировать все народы России и народы вокруг России и превратить весь мир в Русский мир.

Национализм разделяет, а нам надо объединять.

Ростислав Ищенко