Другие украинцы, другая Украина

Пару дней назад Борис Якеменко задал себе и нам всем задачку, над решением которой я начал думать: украинцы — другие. Не сказать, что такая мысль не приходила мне в голову раньше, просто я старательно гнал ее от себя. А он сформулировал со всей прямотой.

Я бы отделил демилитаризацию от денацификации. В первом случае мы боремся с британцами и американцами, которые начали осваивать территорию сопредельного государства, во втором — с самим украинством как явлением. Борис Якеменко имеет в виду, конечно, денацификацию.

Впервые в истории восточных славян, говорит он, на нас обрушился серьезный кризис: один из субэтносов, украинцы, решил отделиться от общего древа. И теперь мы не знаем, что они собой представляют, чего от них ждать. Они нам незнакомы.

Активный процесс отделения начался в 1991 году, хотя попытки предпринимались и раньше. В высшую стадию он вошел с началом СВО: нация сформировалась, идея, ее объединяющая, появилась. Даже сельский говорок мова, над которой мы тут постоянно смеемся, стала популярной. То есть не только мы, но и сами украинцы теперь ощущают себя другими. Галицко-бандеровская нечисть победила Русский мир на отдельно взятой территории, надо это признать.

Разумеется, там все еще остаются здравомыслящие люди, которые понимают и глубину трансформации, и причины, ее породившие, и тупиковость выбранного Украиной пути своего развития. Но их количеством можно смело пренебречь — СБУ работает круглосуточно и без осечек.

Именно поэтому так сложно, так медленно идет эта война. Ни российское руководство, ни мы сами не можем свыкнуться с мыслью, что в наших городах, как древних, так и сравнительно новых, живут чужие люди. И я не знаю, как решать эту проблему чисто технически. Но, к счастью, над ней есть кому подумать.

Однако представим, что она все же решена — спецоперация закончилась. Причем закончилась не мирным договором типа Стамбульского — этот вариант явно не подходит, ибо рядом с нами возникнет Галичина, распухшая до Одессы и Киева, Харькова и Днепропетровска. Такой нарыв рано или поздно обязательно лопнет ядовитым гноем. Нет, она должна закончиться только полной победой, воссоединением Украины с Россией.

Что делать дальше — смириться с тем, что в одной семье с нами начнут жить люди с другой моралью, другой памятью, другой, пусть и выдуманной, историей, или все же попытаться вернуть их на путь истинный, на нашу грешную землю? Объяснить, доказать, что украинцы — никакая не нация, а те же русские люди, но с перевернутыми мозгами, в ближайшие примерно полвека, а то и век, вряд ли получится.

Но нынешние беженцы, — это не полтора миллиона галичан, обосновавшихся в Канаде, а два десятка миллионов, прижившихся в Европе. Диаспора, по количеству равная тем, что останутся на родине. В их памяти и в памяти их потомства сохранится и Крым, по их убеждению, подло оккупированный москалями, и Одесса, куда они ездили отдыхать, и Киев, как столица независимого государства, которое у них отняли мерзкие оккупанты. Вообще, карта Украины, смело нарисованная большевиками и Хрущевым, — это на веки вечные очертания их бывшей родины, земли обетованной, куда мысленно они отныне будут стремиться и мечтать возродить. И при каждом удобном случае, при каждом нашем вооруженном конфликте с Западом их потомки обязательно встанут в первые ряды агрессоров.

Но есть и повод для оптимизма.

Подозреваю, что после нашей победы начнется настоящий исход украинцев куда-нибудь в Польшу и дальше на Запад, похожий на недавнее массовое переселение армян из Карабаха. По моим ощущениям, миллионов пять, а то и десять при российской власти жить не захотят. Украинцы пополнят многомиллионную армии народов без родины, мыкающуюся по миру, как когда-то евреи, армяне, курды.

Останется миллионов 10–15, и с ними, а главное, с их детьми, можно будет поработать — в школах и университетах. И через пару–тройку поколений население Украины опять станет русским. А с учетом того, что опустевшие города придется опять заселять сибиряками, волжанами, поморами, дальневосточниками, доля нормальных людей в нэньке вырастет гораздо быстрее, чем нам сегодня кажется.

И все они опять будут говорить, что живут на Украине, а не в Украине.

Борис Якеменко, безусловно, прав: украинская нация сформировалась. С одним уточнением: вся она скоро окажется за границей.

Павел Шипилин