АЛЕКСЕЙ КОНОВАЛОВ / ТАСС
Итоги летней военной кампании в зоне СВО на первый взгляд могут показаться неоднозначными. Любители измерять успехи сторон в площадях занятой территории приводят обескураживающие цифры: за три месяца, с июня по август, российская армия взяла под контроль примерно 850 кв. км, тогда как в результате прорыва в Курской области украинские военные захватили порядка 920 кв. км. Правда, если взять временной отрезок шире, за последний год, это будет единственный успех ВСУ, а пропорция изменится: в результате непрекращающегося наступления ВС РФ заняли в целом 1660 кв. км территории противника.
Важнее качественный анализ военной активности сторон. Российская армия отодвинула фронт от Донецка, ликвидировала все монументально укрепленные линии обороны, воздвигнутые украинцами начиная с 2014 года и после стабилизации фронта в 2022-м, взломала авдеевский укрепрайон и прорвала фронт, осуществив резкий спурт в сторону Красноармейска (Покровска), ключевого опорного узла ВСУ на Западном Донбассе. А вторжение противника в Курской области только купировала, оставив его ликвидацию на потом: в том, что украинская армия не сможет удержать занятый плацдарм в случае серьезного давления ВС РФ, нет никаких сомнений.
Военное строительство
Строго говоря, сезонные рамки военных кампаний в СВО давно размылись: Россия так вообще продвигается без заметных передышек вот уже почти год, перенося огневое и штурмовое давление с одного направления на другое. Хотя, конечно, логистика и обеспечение не могут игнорировать раскисшие дороги, а закрепляться в «зеленках» под бдительным надзором роя БПЛА проще летом. Зимой же логично проводить штурмовые действия в городской застройке. Но, повторим, для украинского фронта эти условия войны пока не столь актуальны — уж больно много позиционных сражений, не так велика зависимость от вечно «голодной» техники. Поэтому ход боевых действий логичнее рассматривать в годичном формате.
Осенью 2023 года провал наступательных операций ВСУ на запорожском и артемовском направлениях стал очевиден, опытные украинские группировки истощились, а западная техника была перебита. ВС РФ достойно выдержали натиск противника и перешли к наступательному давлению с переменным успехом.
Уже тогда для Киева была разработана стратегия обороны, которая подразумевала удержание позиционной линии фронта за счет пехотных ресурсов на подготовленных позициях, с опорой на урбанизированную застройку, промзоны и терриконы — все, чем так характерен ландшафт Донбасса.
Свой формат «войны на истощение» России украинцы также пытались реализовать через дистанционные удары по Крыму, приграничным территориям, кораблям Черноморского флота (который в итоге удалось загнать в Новороссийск), НПЗ и нефтебазам, аэродромам и военным частям.
Развитие масштабной программы по беспилотникам и передача западных ракет всячески этому способствовали. Длительная заминка с оформлением военной помощи США из-за демарша республиканцев в Конгрессе не должна смущать: основные технические ресурсы для ВСУ по-прежнему передаются из Европы и на европейские деньги, а масштабировать поставки просто не планировали — для позиционной обороны должно было хватить, эскалировать ситуацию в США перед выборами не хотели. Особенно хорошо это заметно по долгожданной символической передаче Украине десятка F-16, которые прячутся на аэродромах восточноевропейских стран НАТО и используются в качестве ПВО для перехвата российских ракет.
Одновременно Киев перезагрузил программу мобилизации и активизировал насильственный набор в армию, при этом программы подготовки солдат сократились с полугода до месяца-двух. Это позволило сэкономить человеческий ресурс на первой линии и заняться подготовкой опытного боеспособного резерва. Привести сколь-либо достоверные цифры по численности ВСУ не представляется возможным, манипуляции Киева с информацией хорошо известны; кроме того, быстро растет число дезертиров, что признает военная прокуратура Украины, от мобилизации прячутся, а на фронте очевиден некомплект воюющих бригад.
С данными по российской армии, казалось бы, проще. Владимир Путин в начале лета заявил, что в зоне СВО находятся около 700 тыс. солдат, годом ранее было порядка 620 тыс. За 2023 год, по заявлению экс-министра обороны Сергея Шойгу, по контракту было набрано еще почти 540 тыс. человек. В этом году темпы снизились, но не критично. Это позволяет формировать новые части: они заняты подготовкой и боевым слаживанием, осваивают технику, то есть пока не поступают в зону СВО. По некоторым данным, к концу года Россия должна закончить формирование двух полноценных армий и расширить возможности нескольких военных округов. Это существенный резерв.
Уже в начале 2024 года российское командование начало формировать ГВ «Север» на сопредельных с Украиной территориях Белгородской, Брянской и Курской областей, похоже, имея представление о планах противника и уязвимости данного направления. Весной начались террористические (это не фигура речи, по-иному не скажешь) обстрелы жилых районов приграничья и самого Белгорода — без всякой цели, кассетами и ракетами, для устрашения населения. Можно и нужно рассмотреть вариант с провокацией: российское руководство во многом вынужденно начало операцию на харьковском направлении в попытке создать буферную зону и защитить мирные города, украинцы перебросили резервы, затяжные кровопролитные бои развернулись в районе Волчанска, где к середине лета обе стороны и завязли. Вероятно, очевидный фокус на Белгород в том числе и привел к тому, что командование ГВ «Север» пропустило удар на Курск.
В целом же, похоже, в планах российского руководства и не стояла задача переходить к масштабным наступательным операциям в 2024 году. В заявлениях Владимира Путина явно просматривалась нацеленность на системное укрепление обороноспособности страны и развитие ВПК, армия исправила гнетущую диспропорцию в количестве и качестве БПЛА и систем РЭБ, авиация получила модернизированные КАБы и ФАБы, которые позволили с дистанции сносить хорошо укрепленные позиции врага и беречь пехоту, вырос уровень оперативного командования, отрабатывается штурмовая тактика.
Одновременно была проведена системная революция в оборонном ведомстве — задача в условиях войны очень рискованная. Министр обороны Сергей Шойгу перешел на работу в Совбез, а его место занял «экономист и производственник» Андрей Белоусов. Это позволило развязать руки следователям, которые начали масштабную чистку в рядах генералитета Минобороны: уже более десятка высших чиновников МО изучает обвинения в коррупции. При этом силовики работают системно, последовательно, без громких скандалов: очевидно поставлена цель не разрушить, а обновить кадровый состав военного ведомства, повысив эффективность тылового обеспечения воюющей армии.
Так что в некотором смысле в 2024 году российская армия также играла от обороны. Это и позволило противнику изыскать резервы для удара в Курской области. Вероятно, он может быть не единственным в этом году.
Направление Курск
Операция в Курской области имела для Киева ограниченный стратегический и значительный политический потенциал. До сих пор сомнительно, что наличных в первом эшелоне сил ВСУ хватило бы, чтобы дойти до Курска, Курчатова и Курской АЭС, — а собирать больше было опасно из соображений маскировки. При этом для прорыва с разных важных направлений фронта были собраны опытные штурмовые части, и только многим позже их заменили менее боеготовые резервы. В результате ВСУ удалось захватить лишь один административный центр, городок Суджу на пять тысяч населения, с опорой на который украинские части пытаются расширять контроль, в целом безуспешно.
Решение, которое предлагалось российскому командованию, было непростым: либо ввязаться в мясорубку, снимая части ВС РФ с фронта (резервисты и срочники просто не справились бы с матерыми волками войны из ВСУ), либо оставить сотни россиян в оккупации. К тому времени в Донбассе уже разворачивалась относительно крупная наступательная операция на красноармейском направлении, и план СВО в Москве решили не менять, рассчитывая на высокий уровень доверия населения президенту.
В итоге уже на пятый день украинского наступления «курский пятачок» был блокирован подходящими российскими частями, из боевого резерва сняли несколько опытных подразделений, а тыловики занялись строительством оборонительного периметра. Таким образом сформировалась ограниченная зона боевых действий, внутри которой продолжаются локальные бои, но без перспективы прорыва. Вскоре выдохся и наступательный порыв ВСУ, несмотря на подходящие резервы. Украинцы начали окапываться в расчете на длительное удержание территории, как пообещал Владимир Зеленский. Верить ему, впрочем, не стоит.
В сложившемся статус-кво ВСУ фиксируют одни убытки. Россия подтянула артиллерию и бригады «Ланцетов», которые развернули охоту на западную технику. Авиация системно уничтожает резервы, взяв под контроль непростую для этих мест логистику. Достается Сумам и всему сумскому пограничью, где объявлена масштабная эвакуация населения.
По официальным данным, за месяц боевых действий здесь украинцы потеряли свыше 10 тыс. солдат, 1110 единиц военной техники, включая 81 танк. Разбитые колонны врага подтверждаются видеоматериалами. Они же фиксируют ликвидацию дефицитных РСЗО «Хаймарс» и MLRS M270, САУ «Цезарь»/«Богдана», мобильных систем ПВО — их пришлось вытащить к переднему краю российской границы для поддержки группировки ВСУ, что облегчило задачу по выслеживанию и уничтожению. Этот рейд обошелся Киеву очень дорого — по сути, противник пошел в олл-ин. А ведь некоторую номенклатуру уничтоженных вооружений западным кураторам просто не получится восполнить в обозримой перспективе.
С военной точки зрения операция ВСУ не удалась, но она и была обречена по всем исходным данным, группировку отправили на убой. Ослабить давление на иных участках фронта не вышло. Внутриполитическая обстановка в России не дестабилизирована. Остается предположить, что Зеленский взял свое на внешнеполитическом треке.
В итоге Владимир Путин назвал полное освобождение южных районов Курской области от противника «священной задачей». Глава МИД Сергей Лавров добавил, что никакого обмена и торговли статусом «своих территорий» не будет. Москва дала четко понять, что вопрос о мирных переговорах отложен, вероятно до ликвидации курского прорыва ВСУ.
Направление Красноармейск
Следствием курской авантюры для ВСУ стало создание еще одной фронтовой «точки притяжения», которая пожирает огромное количество ресурсов и требует массу войск для контроля не только периметра, но и флангов и приграничья для предупреждения ударов в обход. И это еще один повод для российского руководства не спешить здесь с наступательной операцией, несмотря на репутационные издержки.
Вдобавок к ограничениям веса залпа и нехватке тяжелой техники, которые наметились еще в начале года, у ВСУ обнаружился дефицит стойкой пехоты — наконец это стало очевидно и проявилось в горячих точках фронта, а тактика повсеместного давления ВС РФ стала приносить видимые плоды. Российской армии по-прежнему сложно преодолевать позиционную оборону, однако она стала чаще подлавливать противника на ротации, когда части с пристреленного участка заменяются свежими.
До сих пор Киев старался закреплять бригады на постоянных направлениях, осуществляя лишь частичную ротацию и заводя мобилизованных в готовые боевые порядки для обучения и слаживания. «Позиционка» способствовала этой тактике. Однако под КАБами части ВСУ стали быстро терять состав и боеготовность и в итоге отходили целиком. Затем для курской операции с фронта сняли опытных штурмовиков. А когда оборона начала сыпаться, для купирования прорывов украинцам пришлось перебрасывать бригады с одной передней линии на другую, поскольку боеготовые резервы исчерпались. В конце августа украинские силы, таким образом, испытали эффект «домино», теряя одну позицию за другой.
Надо, однако, вспомнить, что история этого успеха для ВС РФ начиналась с кровопролитной тяжелой февральской победы в Авдеевке — этот укрепрайон ВСУ держали плотно, затем долго блокировали дальнейшее продвижение российских войск. Пока в начале мая наши части не прорвались в Очеретино, подловив противника на ротации, а затем постепенно начали развивать успех, двигаясь вдоль железной дороги к Красноармейску. Это позволило обойти и ликвидировать оборонительные позиции ВСУ по реке Волчья, прорваться на оперативный простор и с фланга создать угрозу большой группировке украинских войск, которая держала оборону по линии Карловка — Курахово — Угледар.
Двадцатидневное непрерывное наступление привело к краху украинской обороны на этом участке, с ходу была занята часть урбанизированной агломерации Красноармейска — города Гродовка и Новогродовка, российские части закрепились по реке Журавка и приступили к страховке флангов. Только на исходе этого срока украинское командование изыскало резервы — их оперативно сняли с угледарского направления, которое немедленно начало сыпаться под ударами соседней группировки ВС РФ.
Освобождены Красногоровка, Невельское и Карловка — они открывают новые логистические маршруты для наступающей группировки ВС РФ. Тем временем пришло в движение купянское направление, вперед двинулись российские части к северу и к югу от города Часов Яр, фронт внезапно оказался в нескольких километрах от Северска с вариантами для штурмовых действий. Украинская оборона начала крошиться повсеместно, испытав существенные проблемы лишь в одной точке. Впрочем, задача ВС РФ на второстепенных направлениях — держать противника «в тонусе», не позволяя отводить резервы.
Отдельно стоит упомянуть о летних успехах ВС РФ в районе Дзержинска (Торецка), который долгое время считался едва ли не самым крепким орешком в донбасской обороне ВСУ, а варианты его захвата рассматривались только через фланговое давление и окружение. Однако российским штурмовикам удалось, казалось бы, невозможное: буквально за несколько недель они рывком взяли под контроль все позиции в предместьях города, включая Новгородское (Нью-Йорк), и начали операцию в самом Дзержинске. К слову, здесь также не обошлось без неудачных ротаций ВСУ.
В первых числах сентября фокус наступательных действий ВС РФ остается на Западном Донбассе. С одной стороны, очевидна перспектива спрямления линии фронта за счет ликвидации группировки у Угледара. Это давняя и понятная цель российского командования: город многоэтажный, в чистом поле, его лобовые штурмы не раз заканчивались для нас трагически. Вместе с тем он угрожающе нависает на южном фасе донецкой обороны, нацеливаясь на Мариуполь, а также мешает использовать рокадные автодороги и, что важнее, железную дорогу. Его захват, в свою очередь, позволит развить наступление в тыл запорожской группировке, а вместе с контролем Красноармейска — вырваться из плотной застройки Донбасса и выйти на степной простор к Днепру.
Сам же Красноармейск, большой город с довоенным населением в 60 тыс. человек, не только крупнейший логистический центр Донбасса, но и ценный ресурсный актив. Только здесь Украина добывает коксующийся уголь для металлургических предприятий (то есть придется завозить), а еще рядом расположено Шевченковское месторождение лития, о ценности которого для современного аккумуляторного производства говорить излишне.
Учитывая близость российского фронта, можно сказать, что ценность Красноармейска для Киева уже в значительной степени нивелирована — производство остановлено, в городе объявлена эвакуация, логистика просматривается, артиллерия работает с удобных позиций. Переброшенные Украиной резервы уничтожаются с дистанции. Южнее начинаются бои за кураховский укрепрайон.
СВО по плану
Можно ли выиграть войну, не проводя масштабную мобилизацию, которая позволила бы выйти из позиционного формата боев? Российское руководство полагает, что знает ответ «как»: опираясь на крепкий политический и социальный тыл, разгоняющиеся обороты ВПК и набирающие опыт штурмовые части. На фронте же стратегия системного давления приводит к истощению человеческих ресурсов противника, но только в том случае, если их удается концентрировать в «точках напряжения» под ударами с дистанции — это и происходит: сегодня таких точек уже с десяток — Курск, Волчанск, Купянск, оскольский плацдарм, Северск, Дзержинск, Часов Яр, Красноармейск, Угледар, Селидово и Курахово.
Киев, похоже, ошибся в своем стремлении копировать подходы Москвы к ведению «войны на истощение», сохраняя мирный тыл, и сильно опоздал с масштабной мобилизацией, в которой он нуждается больше в силу дисбаланса технических и демографических ресурсов. Зеленский слишком положился на помощь Запада и обманывается в представлении о готовности союзников раскрутить маховик эскалации. И поэтому сам пытается провоцировать переход «красных линий», чтобы развязать конфликт России с НАТО: похоже, вторжение в Курскую область стало для партнеров сюрпризом. Зато дальнобойные ракеты Киеву пока выпросить у США не удается.
Именно поэтому стоит ожидать от ВСУ новых неприятных сюрпризов: удержание территорий уже не является приоритетной задачей, и украинцы готовы снимать с «точек напряжения» войска, чтобы наносить удары в иных, менее насыщенных российскими частями местах. Эти «набеговые акции» неспособны изменить течение конфликта и служат, наравне с ударами БПЛА и ракетами, задаче поразить российский тыл, разогнать ощущение усталости от длительной войны — именно так видит перспективу «победы» западный истеблишмент.
Если Зеленский будет доказывать свой потенциал наносить болезненные уколы России, хоть из партизанского подполья, он будет востребован, вне зависимости от площади подконтрольной территории. Другое дело, что подобная тактика слишком ресурсозатратна. Сегодня Украина теряет боевой потенциал намного быстрее, чем способна его восстановить даже с помощью союзников, и проигрывает битву времени с ресурсом.
