© REUTERS
Звезды сошлись. Именно этим словосочетанием многие эксперты объясняют нынешний военный успех протурецких террористов в Алеппо. Тут и слабость сирийского правительства, и занятость России на СВО, и уверенность в нерешительности Ирана (которую Тегеран демонстрировал все последние месяцы в ходе конфликта с Израилем), и непростое состояние «Хезболлы» после конфликта с Израилем. Кроме того, среди «звезд» были интерес Турции принудить Асада к переговорам о нормализации отношений на турецких условиях, а также стремление Соединенных Штатов открыть для России второй фронт. И он, по сути, открыт – за считанные дни террористы сумели захватить почти полторы сирийские провинции, которые в свое время российская армия вместе с сирийцами и иранцами отбивала годами.
Да, не исключено, что в ближайшее время значительную часть занятого освободят. Сирийцы остановили наступление на провинцию Хама, иранцы раздумывают над отправкой в Сирию воинских контингентов, близкие к ним иракские ополчения уже отправили, а ряд прежних спонсоров террористов (та же Саудовская Аравия) сейчас относится к ним крайне прохладно. Однако для России – при всей важности и нужности Сирии – важно не столько снова освободить Алеппо, сколько извлечь из нынешнего успеха боевиков ряд важнейших уроков.
Первый в том, что заморозка войны не приводит к победе. Она приводит лишь к перевооружению и переоснащению уже почти разбитого противника, который затем может подловить тебя в удобный момент. И если кому-то покажется, что здесь речь о Сирии (боевиков не добили, в 2020 году заключили с ними перемирие, и сейчас для тех возник удобный момент), то нет – речь об Украине.
Целый ряд западных и кое-кто из российских экспертов до сих пор выступает за «прекращение огня». За перемирие, которое включает остановку боевых действий на линии соприкосновения, непризнание киевским режимом новых границ и т. п. И если западных коллег тут понять можно (в рамках шагов принятия неизбежного они сейчас на стадии торга, поэтому пытаются выторговать наименее болезненные для себя условия поражения), то отечественные удивляют. И их аргументы о том, что «нужна заморозка, а потом киевский режим сам падет под гнетом проблем, после чего мы подберем оставшееся», не выдерживает столкновения с реальностью. Тот же режим террористов в Идлибе по всем экономическим и политическим законам должен был самоуничтожиться – однако Турция поставила его на полное финансирование и обеспечила выживание для того, чтобы использовать как козырную карту против Башара Асада. Результат налицо. И как верно пишут некоторые эксперты, если бы Москва не признала республики и не начала в 2022 году СВО, то, условно, сейчас в Донбассе тоже мог бы быть результат налицо.
Второй вывод в том, что политическая воля иногда важнее сиюминутной целесообразности. В 2019-2020 годах у России, Сирии и Ирана был шанс покончить с идлибским гнойником. Добить террористов и освободить провинцию. Однако против этого выступила Турция. И не просто выступила – Анкара, защищающая своих прокси, пригрозила начать войну с режимом Асада. И даже начала боевые действия.
Конечно, Эрдоган понимал, что в этой войне он не сможет одержать победу. Но его расчет был на то, что оппоненты испугаются этой войны и отступят. Так и произошло. Сирийское правительство, «Хезболла», часть иранской элиты – все они предпочли в итоге «сбросить карты» и договориться с Эрдоганом. Воевать же с Турцией за интересы Сирии и Ирана в одиночку Москва, конечно, тоже не стала. В результате воля Эрдогана победила – и сейчас сирийский режим, выбравший тактическую целесообразность вместо воли, пожинает плоды этого выбора.
В аналогичной ситуации может оказаться и Россия, если силой воли не заставит Запад принять все свои условия. Как обозначенные Путиным, так и оставшиеся вне бумаги. Речь не просто об отказе от заморозки и принуждении к признанию российских регионов Киевом – речь о том, чтобы ошметок Украины вообще больше не представлял угрозу для Москвы.
Конечно, чисто теоретически нужно «освобождать Идлиб» – то есть доходить до Львова. Однако есть и иные методы. Официальные методы включают в себя «демилитаризацию» и «денацификацию». Неофициальные – лишение киевского режима выхода к морю, богатых ископаемыми земель и территорий, которые географически «вдаются» в Россию. То есть лишение экономических ресурсов для возобновления войны.
Да, достижение этой цели может привести к эскалации и/или потребовать не один год СВО. Однако сирийская история показывает, к чему приводит выбор в пользу «тактических целесообразностей».
Наконец, третий вывод – внутриполитический. Сирийские террористы активно занимаются медийным освещением своих побед. В том числе для того, чтобы вербовать новых соратников из числа проживающих в России мусульман. И у них это получается. На бедных мигрантов, не сумевших интегрироваться в РФ, они влияют напрямую – через демонстрацию собственного величия и стремления не устроившихся людей к нему приобщиться. А на интегрированных – через шаг, то есть через российских националистов. Которые на волне известий о наличии в рядах террористов таджиков и узбеков снова запели о «визовом режиме» и о неспособности среднеазиатов интегрироваться в Россию. Чем вызывают у законопослушной части новых россиян ощущение людей второго сорта – и вынуждают их искать идентичность в другом месте. У тех же террористов.
А значит России нужно с удвоенными усилиями заниматься решением миграционной проблемы. Наводить порядок на границе, вводить жесткую биометрию, нулевую толерантность к тем, кто поддерживает сирийских боевиков (вплоть до сроков и лишения гражданства, если оно есть). А также зачисткой информационного пространства от тех, кто целенаправленно разжигает в России национальный вопрос.
Тогда и только тогда можно будет сказать, что Россия извлекла все уроки из сирийской истории. И для нее тоже сойдутся звезды.
