«Литейщик» сделал свой трудный выбор

В июле у моего боевого товарища в Донецке закончился контракт, и он уехал в Россию. Ему предложили работу, он согласился. А летом прошлого года мы с ним сидели на кухне в квартире, которую он снимал тогда в Киевском районе. Знаете, за что мы с ним пили? Ну, понятно, что и за встречу, и за ребят, и за победу… Но раз за разом он поднимал ещё один тост. За войну. И мы пили… Дико звучит, правда? А вот…

Может, у нас напрочь снесена крыша, и мы утратили человеческий облик, превратившись в кровожадных чудовищ? Да вроде нет. Были, участвовали, получили массу незабываемых впечатлений – то жарко, то холодно, то голодно, то страшно. А ещё хроническая усталость и постоянно хочется спать. И вообще, кому, как не нам, знать, что война – это на самом деле жуткая вещь, просто адище какое-то… Крыши, бывает, действительно сносит, но это не наш случай – так, слегка подвинуло…

…Мы познакомились в конце августа 2014-го, когда я приехал на эту войну в третий раз. Тогда я не смог дозвониться до своих крымских товарищей, которые на тот момент уже были в Донецке, и в итоге остался в подразделении у ребят, подвозивших меня от границы. Почему я не называю его имя? Придумывать не хочу, а указывать настоящее пока нельзя. Просто человек сам не из Донецка. Он из одного крупного города, который остался на территории, подконтрольной киевскому режиму. Так что называть его я буду только по позывному – «Литейщик».

С восстанием в его родном городе не срослось – его задавили в зародыше. Иного варианта, кроме как ехать в Донецк, чтобы продолжить борьбу, «Литейщик» для себя не видел. Он не был военным, трудился в гражданской сфере, но у него было достаточно сил, чтобы взвалить на себя тяжёлую ношу солдата, и огромное желание учиться, чтобы делать это непредвиденное, но на тот момент безальтернативное для него дело с максимально возможной эффективностью. И он уехал. В родном городе осталась семья, дом, бизнес…

…Подразделение, в котором нас свела судьба, дислоцировалось на тот момент в Ясиноватой недалеко от железнодорожного депо, занималось боевой учёбой и несло караульную службу. В начале сентября учёба дополнилась практикой – мы провели несколько разведрейдов в ближайших окрестностях, включая посёлок Минеральное и прилегающие к нему дачные массивы, с целью выявления позиций корректировщиков огня и пресечения работы «кочующих» миномётов противника.

В середине месяца наше подразделение принимало участие в операции по деблокированию Горловки в качестве отдельной группы прикрытия танков бригады. В первый день мы продвинулись до Лебяжьего и Васильевки, на второй вошли в Пантелеймоновку. Там вместе с танками мы и остались. Несли службу по охране вверенных нам подвижных бронированных объектов, вели наблюдение за передним краем противника, обустраивали огневые позиции… По ротации периодически возвращались на отдых в Ясиноватую.

…В середине ноября нас перебросили на позиции в донецком аэропорту. Благодаря технической грамотности и полной самоотдаче в процессе учёбы, «Литейщик» помимо базового АК-74 освоил СВД и «работал» снайпером. В первой половине декабря я выбыл немного раньше намеченного срока (подвело сердце, плюс всякие другие болячки навалились), а он продолжил воевать, пережил жестокие бои середины января. Затем подразделение перевели на позиции в промзоне посёлка Спартак. Весной 2015 года там было ещё жарко. «Литейщик» освоил АГС и стал командиром расчёта. А в конце апреля было ранение – зацепил «растяжку», осколками сильно посекло спину…

Пока он восстанавливался, ситуация на линии соприкосновения окончательно перешла в фазу «ни мира, ни войны». С одной стороны, непрекращающиеся перестрелки плюс обстрелы разными калибрами со стороны ВСУ, а с другой – запрет на активные действия. Освобождение родного города явно отодвигалось на неопределённую перспективу… Однако «Литейщик» вернулся в армию, служил в батальоне спецназначения. С надеждой… В следующем году с надеждой стало хуже, он уволился и некоторое время работал в МЧС. Весной 2017-го надежда забрезжила снова (детали раскрывать не буду, просто примите как данность), и «Литейщик» вернулся в строй. Снова в батальон спецназа, но уже не в армейском корпусе, а в системе внутренних войск.

…Может возникнуть вопрос – почему он не перевёз семью в Донецк? Сложно всё это объяснять… Куда забирать? Мыкаться по съёмным квартирам? А ещё – оставить родной дом и дело, которое он строил многие годы, национально озабоченным упырям? Он скучал безумно. Тогда, прошлым летом, я это видел. Каждый вечер, когда он был не на службе, он звонил жене. Иногда из квартиры, чаще выходил на улицу. И долго-долго разговаривал…

Он очень хотел вернуться. Он жил надеждой на возвращение. Уехать самому, оставив семью, было очень тяжёлым решением. Но, как я уже говорил, другого варианта для себя он просто не видел. Он дрался и рисковал собой и был готов продолжать драться и рисковать – за свою землю, за родной город, за любимую семью. И тот его тост «за войну» – это не от какой-то там кровожадности или сорванной крыши.

И каждый думал о своей,

Припомнив ту весну,

И каждый знал – дорога к ней

Ведёт через войну…

Помните эти строки? «В лесу прифронтовом». Вот так и он… Не бесконечного продолжения этой мясорубки хотел человек. Он хотел убить эту гадскую войну. Как лесной пожар останавливают встречным пожаром. Такая вот страшная и жестокая необходимость, когда других вариантов просто нет.

Но на дворе уже вторая половина 2018-го. Горячая фаза войны закончилась ещё весной 2015 года. И с тех пор – вот это вялотекущее грязно-кровавое болото, с регулярными обстрелами, сменяющимися относительными затишьями, с периодическими жёсткими обострениями на отдельных участках фронта, а в целом – ничего никуда не сдвигается… А люди смертельно устали. От топтания на месте, от неясности перспектив, от невозможности элементарно планировать нормальную человеческую жизнь…

Вот и «Литейщик» просто смертельно устал. Кто возьмётся его осудить? Он выполнил свой долг. Сделал всё, что было в его силах. Пожалуй, даже намного больше. Контракт закончился, предложение работы принято. Переехал, обустроился, приступил. И семью он будет перевозить в Россию. Что там теперь с его надеждой, я не знаю. И боюсь спрашивать. Слишком больная тема…

Святослав Голиков