Зачем Россия усиливает Эрдогана и Турцию

Резкое усиление Турции – таким стало одно из главных геополитических последствий российской специальной военной операции на Украине. Иначе говоря, Россия вольно или невольно помогает резкому усилению своего соседа. Зачем она это делает, к каким последствиям это может привести и почему для Евросоюза в этом нет ничего хорошего?

Ряд российских экспертов требуют от Москвы введения еще более радикальных контрсанкций в адрес Евросоюза. Однако они упускают из виду важное обстоятельство – такие санкции фактически уже имеются, хотя и не видны на первый взгляд. Они реализуются в рамках иных процессов и имеют долгосрочный эффект. И этими невидимыми санкциями являются, в частности, новые отношения между Россией и Турцией.

На Западе распространено мнение о том, что эти отношения – не что иное, как усиление зависимости РФ от Анкары.

«В начале этого года Турция нуждалась в партнерстве с Россией больше, чем Россия в партнерстве с Турцией. Львиная доля туристов на турецких курортах была россиянами, а дипломаты из Анкары умоляли Москву снять санкции с турецкой сельхозпродукции… Тогда Россия могла выбирать, – пишет Фонд Карнеги. – Однако все изменилось со вторжением России на Украину» (так на Западе называют российскую специальную военную операцию).

В частности, за первые девять месяцев удвоился товарооборот, сделавший Турцию одним из ключевых торговых партнеров РФ (хотя она раньше и не входила в десятку) – по мнению Запада, из-за того, что через Турцию пошли западные товары в Россию. И теперь якобы Москва во многом зависит от прихотей турецкого лидера Реджепа Эрдогана.

Возможно, отчасти это и так – Москва усиливает позиции Анкары. Однако это усиление создает для Европы куда большую угрозу, чем для России.

Не секрет, что в европейском видении мира Турция (как и Россия) находится на периферии цивилизации. Рассматривается как некое варварское государство, которое недостойно быть частью европейской цивилизации – причем не потому, что оно в данный момент недемократично, а потому, что оно просто другое.

«До недавнего времени Турция еще могла обсуждать вопрос безвизового режима, но в последние несколько лет уже даже турки понимают, что их отношения не такие, чтобы ожидать от Брюсселя этого режима», – поясняет работавший в Турции журналист, автор Telegram-канала «Повестка дня Турции» Яшар Ниязбаев. – Когда турецкие элиты обвиняют Европу, это звучит лукаво. Каждый раз, когда министр иностранных дел Чавушоглу или президент Эрдоган говорят фразы из серии «почему вы нас не берете в Евросоюз», то понятно, что они осознают причины. Осознают, что не соответствуют европейским критериям. В Анкаре всегда понимали, что ЕС никогда искренне и не планировал принимать Турцию в свой закрытый клуб».

Однако турецкий президент Эрдоган никогда не принимал подобное отношение со стороны Евросоюза и пытался его преодолеть. Сначала для того, чтобы интегрировать Турцию в ЕС, а затем (когда до конца осознал, что это невозможно) для того, чтобы заставить Евросоюз уважать Турцию и выдоить из Европы максимальное количество ресурсов. И в росте агрессивности по отношению к ЕС Эрдоган был не одинок – с ним солидаризировался его электорат.

«Отношение к РФ в Турции может быть положительным или отрицательным, но оно всегда граничит с уважением – как к другу или как к врагу. К Европе же в турецком сознании все больше возникает отвращение. Усиление антизападных настроений в Турции связано с целым рядом факторов, – поясняет заведующий Отделом Ближнего и Постсоветского Востока ИНИОН РАН Владимир Аватков. – Во-первых, традиционных – из-за длительного стояния у двери Европейского союза в попытке интегрироваться в него.

Во-вторых, Запад, будучи союзником Турции по НАТО и выражая свои союзнические обязательства на словах, на деле вводил против Анкары санкции. Подобное отношение выливается в антизападную протестную активность и негативное восприятие США и ЕС в сознании простых турок. В-третьих, есть и другие элементы восприятия. Запад раньше ассоциировался с благоденствием, а сейчас – с разрухой и нетрадиционными ценностями. И то, и другое не является привлекательным для Анкары».

Для изменения статуса турецко-европейских отношений недостаточно хамить Брюсселю (например, давать одно кресло для посадки главы Еврокомиссии Урсуле фон дер Ляйен и председателю Европейского совета Шарлю Мишелю) или шантажировать Финляндию с Швецией, не давая им согласия на вступление в НАТО. Нужны долгосрочные инструменты воздействия на Европу – и здесь Анкаре как раз вольно или невольно помогает Россия. В частности, в реализации плана Эрдогана по превращению Турции в газовый хаб для Евросоюза – хаб, где степень открытости крана (а также условия его открытости) будет определять Анкара.

Более того, Турция уже является хабом. «Через Турцию уже сейчас проходит российский газ – «Турецкий поток». По этому газопроводу в Европу проходит 15,75 млрд куб. м (хоть часть из этих объемов идет в Сербию). Еще 10 млрд куб. м сейчас идет из Азербайджана через Турцию в Европу (8 млрд куб. м из этих объемов идет в Италию, еще по 1 млрд куб. м в Болгарию и Грецию). В перспективе, помимо увеличения поставок из России, транзитом через Турцию возможна поставка из Ирана», – объясняет преподаватель Финансового Университета, ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков. Но хабом не определяющим – 25 миллиардов кубов является не таким уж и сильным инструментом давления на ЕС.

Объемы нужно повышать – и сделать это Турция может только за счет российского газа. В Азербайджане дополнительных объемов не так много, а иранский трубопроводный газ Европа получит нескоро. Потенциальные поставки газа с израильских оффшорных месторождений (которые были недавно открыты) тоже требуют большого времени, а также сохранения нормальных отношений между Анкарой и Тель-Авивом. С закаспийских месторождений газ в Турцию тоже вряд ли придет – и не только потому, что он на корню законтрактован Китаем.

«Периодически вспоминают о том, что еще и Туркменистан может поставлять газ в Европу, как это было предусмотрено проектом Набукко. Однако по договору о статусе Каспия, для строительства таких объектов, как Транскаспийский газопровод (из Туркмении в Азербайджан), нужно согласие всех прикаспийских стран. Естественно, Россия и Иран такого согласия не дадут», – говорит Игорь Юшков.

Да, это стоит денег. «Чтобы получить газовый хаб, Турции нужно увеличить поставки из разных источников. В частности, построить инфраструктуру. Россия, например, должна построить газопроводы от Ямала до Анапы и потом морские участки до Турции. На это уйдет несколько миллиардов долларов. А европейцам нужно тоже вложить деньги и построить газопроводы от границы Болгарии и Турции, видимо, до нынешнего газового хаба в Австрии – Бамугертнер, так как от него уже есть система газопроводов во всю Европу», – говорит Игорь Юшков.

И конечно, для этого нужна воля Европы. «То обстоятельство, что европейцам тоже нужно будет строить газопроводы, создает риски всему проекту. Так как при каждом обсуждении выделения инвестиций в новые газопроводы противники России в европейских политических кругах будут заявлять, что эти деньги пойдут фактически на помощь России. На строительство газопроводов, которые нужны будут, чтобы Россия зарабатывала на Европе», – продолжает Игорь Юшков.

Однако если ЕС отказывается от прямых поставок российского газа, то какие у него остаются варианты, если альтернатив такому объему по такой цене нигде нет?

Тем более что Европе предложили фиговый листок. «Москва пытается обезличить свой газ за счет того, что он пойдет через Турцию. Сделать его условно «турецким» для того, чтобы Запад закрывал глаза на его покупку», – говорит Яшар Ниязбаев.

Казалось, Евросоюз не настолько недальновиден для того, чтобы менять российского поставщика на турецкого транзитера – однако все последние годы до СВО Еврокомиссия ровно этим же самым занималась. Пыталась сократить прямой импорт газа из России для того, чтобы «диверсифицировать поставщиков» – не особо смотря за тем, на кого она Россию меняет.

Более того, благодаря России Турция превращается в хаб не только газовый. «Турция становится центром, через который проходят торговые пути – как по линии «Север – Юг», так и по линии «Запад – Восток». И это усиливает позиции Турции на международной арене. В случае успешной реализации стратегии хаба именно Турция будет управлять этими потоками. То есть ситуация в отношении Турции и Европы перевернется с ног на голову, что дает Турции карт-бланш», – говорит Владимир Аватков.

Наконец, Москва помогает Эрдогану сопротивляться, по сути, единственной реалистичной стратегии Европы по усмирению Турции. То есть попыткам сместить Эрдогана через избирательные участки (раз через переворот в 2016 году не получилось).

«В начале следующего года в Турции пройдут парламентские выборы, и Москва надеется на победу нынешнего турецкого президента. Поэтому нынешние российские инициативы направлены в том числе и на поддержку лично Эрдогана. Они уже приносят дивиденды – планы по созданию газового хаба и т. п. привели к росту рейтинга нынешнего главы государства, и у многих даже пропало ощущение что Эрдоган может эти выборы проиграть. Путина же стали называть «третьим в коалиции Эрдогана» – после правящей Партии справедливости и развития и ее партнера в лице Националистической партии», – говорит Яшар Ниязбаев.

Да, статус «третьего в коалиции» создает для России ряд политических рисков. Однако в нынешних условиях и при нынешнем статусе российско-европейских отношений Москва вынуждена действовать по принципу «меньшего зла». А меньшим злом в данном случае являются краткосрочные выгоды от сотрудничества с Анкарой для преодоления западных санкций и победы в СВО вкупе с долгосрочным созданием угрозы для Европы с целью принуждения ее к выстраиванию новых отношений с Россией. Хотя бы для купирования угроз для ЕС, исходящих с турецкого направления.

Геворг Мирзаян