regnum.ru
Ключевой договор, который должен определить отношения России и Ирана на десятилетия вперед, поставлен на паузу. Об этом официально заявлено руководством МИД РФ. В чем заключаются возникшие сложности, насколько они велики и почему в целом непросто согласовывать документы с Тегераном?
Подписание нового договора о всеобъемлющем сотрудничестве между Россией и Ираном временно приостановлено из-за технических проблем со стороны Ирана, сообщил директор второго департамента Азии МИД РФ Замир Кабулов.
По его словам, решение о заключении договора является стратегическим для обеих стран и не зависит от текущей геополитической ситуации. Кабулов добавил, что процесс работы над договором приостановлен по причинам проблем у иранских партнеров, однако эта работа будет завершена до согласования текста соглашения, после чего лидеры двух стран примут решение о времени и месте подписания.
«Мы внесли с учетом последних иранских поправок, которые поступили в начале года, свои контрпредложения, и они на иранской стороне», – рассказал Кабулов. По словам дипломата, иранское руководство сейчас занято подготовкой к президентским выборам, поэтому Москва ждет, «когда у них дойдут руки». Кабулов подчеркнул, что это соглашение является стратегическим для обеих стран, поэтому приостановка работы над ним – это исключительно временная мера.
Несколько позднее глава МИД РФ Сергей Лавров уточнил, что текст данного договора целиком согласован, хотя «он пока еще не может быть подписан». «Мы сможем это сделать, как только на стороне наших иранских коллег будут урегулированы… в основном процедурные вопросы», – сказал глава российской дипломатии.
Что же произошло? Почему договор, который, по словам Лаврова, призван вывести отношения Москвы и Тегерана на качественно новый уровень, столкнулся с такими сложностями? Здесь сыграли два фактора: важность самого этого стратегического договора и своеобразность внутреннего устройства Ирана.
Речь идет не о каком-то обычном дипломатическом соглашении, а о договоре особого рода, который должен определять отношения между двумя странами на десятилетия вперед. Такого рода стратегические договоры предусматривают и идеологическую составляющую. В частности, в преамбуле должно быть объяснено, на какой основе создается стратегический союз, и перечислены программы, рассчитанные на длительный срок реализации. Как политические, так и экономические и культурные. Причем все составляющие тут равноправны.
Иногда такого рода соглашения готовятся годами – и ничего особенного в отсрочке его подписания нет. Но в случае с Ираном присутствует множество подводных камней.
Во-первых, печальную корректировку в сроки внесла гибель президента Ирана Ибрахима Раиси и людей его команды в авиакатастрофе. Иран действительно, как указывает Кабулов, занят сейчас в основном выборами нового президента. А подписывать такого рода всеобъемлющий договор должен именно легитимно признанный новый президент Ирана, кто бы он ни был.
Но надо помнить, что верховный руководитель Ирана – рахбар – не обладает юридическими полномочиями. Согласно Конституции Ирана (ст. 57), управление страной осуществляет исполнительная власть, а рахбар «управляет обществом» «в период великого сокрытия Вали-е-Аср», то есть до прихода ожидаемого мусульманами-шиитами мессии.
Имам Али Хаменеи на позиции рахбара одобряет и духовно направляет процесс подготовки российско-иранского соглашения, но подписать его должен глава исполнительной (светской) власти. И пока не пройдут выборы нового президента, продолжать рутинный процесс подготовки договора просто невозможно.
Кроме того, не совсем понятно, в какой мере в подготовку этого договора был вовлечен нынешний и. о. главы иранского МИДа Али Багери Кани. От этого зависит то, сколько времени ему понадобится, чтобы вникнуть в детали. Но это вопрос, как подчеркнул Кабулов, «технический».
Во-вторых, почти наверняка команда нового президента Ирана будет вносить свои поправки в стратегический договор с Россией. Правки эти не будут принципиальными, запускать какой-то новый переговорный процесс будет не нужно, но новые контрпредложения новой иранской команды обсуждать, скорее всего, придется.
Это вопрос не столько бюрократии и дипломатии, сколько все того же внутреннего устройства Ирана. Новый президент и его команда просто по правилам восточной политики должны будут «проявить себя», что почти наверняка выльется в появление каких-то косметических поправок к тексту. И это при том, что согласование с Ираном, например, преамбулы стратегического договора – очень сложный процесс. Хотя бы потому, что персы практически всегда стараются вставить в любые официальные тексты упоминания важности принятия неверующими ислама, роль имама Али и грядущего мессии.
Сложность здесь как раз в том, чтобы привести это все в максимально светский вид, пригодный для подписания российской стороной. Сложно представить, чтобы Россия подписала соглашение, текст которого начинается с фразы «Во имя Аллаха, милостивого и милосердного!», что обязательно для любого мусульманина, начинающего публичную речь. Иногда выходом становится разница в русском и персидском вариантах договора, но отдельным меморандумом подтверждается равнозначность текстов на обоих языках.
В целом происходящее вокруг стратегического российско-иранского договора – сложный, но все-таки рутинный процесс. Именно процесс, а не одноразовое событие как раз в силу значимости этого соглашения и самих целей, которые преследует его подписание. В таком контексте некоторая корректировка сроков подготовки стратегического договора может лишь пойти ему на пользу. В том числе с точки зрения окончательной отшлифовки формулировок.
