Gleb Garanich / Reuters
Что можно поставить в заслугу Киеву в сравнении с Москвой – в плане как политической, так и информационно-пропагандистской работы – так это наличие образа победы (у последней, если не брать в расчет абстрактные требования о демилитаризации и денацификации и защите граждан Донбасса, он появился совсем недавно). Где-то после срыва «стамбульских соглашений» в украинской повестке прочно закрепился образ победы, спаянный из выхода на границы 91-го и получения с России неких репараций.
И казалось, что эта позиция не может быть подвергнута изменениям ни при каких обстоятельствах (даже если Украина лишится Киева, то Зеленский и из Львова будет транслировать свою неизменную формулу мира, организуя один за одним разные саммиты для ее, этой формулы, обсуждения).
Но – лишь казалось.
На минувшем саммите в Швейцарии Зеленский неожиданно заявил, что: а) конфликт следует урегулировать уже в этом году; б) для этого необходимо присутствие России на следующей мирной конференции (на которой, по мысли украинского президента, и будет выработан финальный план мирного соглашения). После этого данный тезис Зеленский повторил в Брюсселе, где было подписано соглашение о безопасности Украины с Евросоюзом. Что можно рассматривать уже как трансформацию концепции Киева касательно того, как будет достигнута победа (ранее любые переговоры с Москвой категорически отрицались) и что она будет из себя представлять (очевидно, что Москва не пойдет на условия Киева, особенно после того, как Владимир Путин артикулировал условия своего мирного плана, и в лучшем – для Киева – случае речь пойдет о компромиссах, причем весьма, если брать ситуацию на поле боя, существенных для него).
И вот эта история получила продолжение (и конкретизацию за раз). В интервью Philadelphia Inquirer Зеленский озвучил три условия, при выполнении которых он готов к заключению мира с Россией. Это: сохранение Украины как государства (иначе сохранение ее государственности), вступление в ЕС и НАТО, а также получение некой «сатисфакции» от РФ (на счёт оной подробностями своего видения Зеленский не поделился, но можно предположить, что речь идёт о каких-то денежных выплатах по типу тех же репараций).
И что тут ещё важно (и что многие эксперты упустили). Этот ответ был дан на вопрос, что означает для Украины «реальная победа» и входит ли в нее выход на границы 91-го. На последнее, кстати, Зеленский не ответил, что свидетельствует в пользу того, что образ победы претерпел серьезные трансформации. Тут стоит отметить и то, что пункт с «сатисфакцией» Зеленский лишь обозначил, как бы оставляя за собой поле для маневров (то есть пространство, в которое можно впихнуть нечто, что не будет, допустим, противоречить позиции РФ, но при этом выдать это нечто за заявленные «сатисфакции»).
То есть да, пока это официально ещё не оформлено и не проговорено, но уже по всем этим намёкам можно сделать два взаимодополняющих вывода, что Украина: а) действительно готова к переговорам и заключению мира; б) уже явно не на тех условиях, что были прописаны в формуле Зеленского.
Но если это действительно так – а не является хитрым планом Киева по перетягиванию на свою сторону Китая, так как последний продавливает идею с установлением новой границы по линии фронта, против чего уже выступает Россия, исходя из того перечня требований, что были озвучены Владимиром Путиным (в частности, пункт о закреплении за РФ Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областей и признание этих новых границ мировым сообществом), – то Зеленский явно опоздал: Россия вряд ли пойдет на компромиссы, чтобы Киев мог выдать проигрышный для него мир за победу.
Но само движение к переговорному столу со стороны Украины весьма показательно: если от предыдущего украинского образа победы остались лишь рожки да ножки – значит, дела обстоят плохо. Без преувеличения. И вот этим как раз, надо думать, и объясняется смена настроений. Правда, серьезно так запоздалая, что позволяет держать интригу: чем всё-таки этот конфликт разрешится?
