Станислав Красильников / ТАСС
До сих пор нет системы поиска пропавших без вести и нет единой выверенной базы данных. Проблем очень много в этой теме, так как она затрагивает все аспекты деятельности Минобороны:
1. Отсутствие и низкий уровень эвакуации. Проблема пропавших без вести напрямую связана с проблемой эвакуации. Раненому нужно добраться до точки эвакуации, а она иной раз в нескольких километрах. И 300 превращается в 200. Еще эвакуация осложняется серьезной нехваткой людей на фронте — эвакуационных групп крайне мало. Эвакуационные группы отправляют в штурмы. И при продвижении войск вперед также есть проблема сбора тел, они лежат, потому что надо воевать, а забирать тела некому.
2. Недоступность эвакуации. Зачастую тела невозможно эвакуировать, так как они находятся на территории, контролируемой противником (и это в новостях сообщили, что населенный пункт мы взяли, по факту — нет). Либо тела заминированы, либо лежат под завалами и нужна техника, но как только техника подъезжает и начинаются работы, то прилетают вражеские дроны и снаряды.
3. Несогласованность действий между структурами МО, военкоматами, военной полицией, УПЧ, ФЗО и отсутствие единой базы и объединяющей системы/службы помощи. В один день семья бойца может получить 3-4 разных статуса по нему: «в строю», «без вести пропавший», «погибший», «плен», «СОЧ». Также структуры не погружаются в каждую отдельную историю (это не сложно делать, главное желание и умение- мы втроем справляемся). Уполномоченный по правам человека и военная полиция погибших считает за пленных, воинские части признают по дипфейкам бойца в плену. Горячая линия Минобороны живет вообще отдельно, дозвониться крайне сложно, а если удалось, то процент помощи и достоверной информации от них стремится к нулю.
4. Отсутствие отлаженной работы госструктур с семьями участников СВО. Проблема не только в военкоматах и в воинских частях, где людей посылают, не объясняют им алгоритм действий при изменении статуса бойца на пропавший без вести, пленный, погибший. Гражданские органы власти также могли бы в этом помочь. Но никто не знает этого алгоритма. Нет никаких инструкций. В ФЗО, в воинских частях, в военкоматах, в МФЦ, в СФР — нужно распространять брошюры по алгоритму действий на каждую ситуацию. При подписании контракта — сразу брошюрку бойцу, что делать если…
5. Нежелание семей идти в органы власти. 90% обратившихся к нам по поводу пропавших без вести — не ходили в военкомат, не брали выписку из приказа о статусе бойца, не сдавали ДНК. Многие даже не знают воинскую часть и подразделение бойца. А те, кто знает или узнал вываливают все данные в публичное поле. Инфантильная власть, которая отмалчивается, порождает инфантильное общество, которое не желает идти по правовой системе, а ищет легкие обходные пути. Чтобы кто-то сделал за них. Люди неграмотны в этом плане, да еще и растеряны: сходил человек в военкомат что-то проблеял, там его послали, и он пошел обращаться к гадалкам, лжеюристам, мошенникам и к противнику.
Все, что сейчас делается по информированию и правозащите населения с начала СВО — это заслуга гражданского общества. Власть не просто не дышит в спину, а значительно отстает в этом плане, засыпая бедные слои населения деньгами и привилегиями, что выходит боком для государства.
Нужно наладить работу, проводить идеологическое воспитание, выстроить все структуры, и пора уже не ревновать к тому, что у волонтеров лучше где-то получается, а привлечь их к этой работе.
Анастасия Кашеварова, журналист, телеведущая, основатель издания Daily Storm, бывший советник председателя Госдумы Вячеслава Володина
