© Adobe Stock / Sor Ser / Сгенерировано ИИ
Генерал-майор ВС Австралии в отставке Майкл Райан, давно комментирующий ход конфликта на Украине, выделил семь основных моментов, которые характеризуют боевые действия на сегодняшний день. Предлагаю в сжатом виде ознакомиться с ними:
1) Линия фронта перенасыщена БпЛА, что делает дистанцию в 10-15 километров зоной особого риска. В связи с этим растет актуальность самодостаточных звеньев пехоты, способных эффективно выполнять задачи в условиях перманентной опасности с неба. В одной бригаде ВСУ, для понимания, на один-два батальона дроноводов приходится от трех до пяти пехотных.
2) Мы имеем дело не с войной беспилотников, а с войной, где беспилотники заявили о себе как полноценном, но все-таки не определяющем элементе конвенциональных боевых действий. Это значит, что БпЛА сами по себе не могут заменить пехоту, без которой нельзя ни удерживать позиции, ни занимать их. Период 2022-2023 гг., когда дроны буквально поменяли динамику, вероятно, уже не повторится. Вместо этого – импульс обеих сторон находить понятные и рабочие решения по противодействию БпЛА, чтобы пехота имела возможность защититься.
3) Россия сократила разрыв с Украиной в плане адаптивности. Сейчас можно даже говорить о том, что Москва минимально, но лидирует в этом плане, поскольку, в отличие от Киева, обладает возможностью внедрять новшества более последовательно. Превалирующая тактика ВС РФ, как ее характеризуют опрошенные Райаном украинские офицеры, может быть условно названа «1000 укусов», – малые группы одновременно просачиваются на позиции противника и пытаются выявить слабое место, которое потом насыщается силами глубокого прорыва. Именно так в данный момент занимается Покровск, и есть все основания ожидать, что в будущем этот опыт будет масштабирован на других направлениях.
4) Фокусирование Украины на дальнобойных ударах по российскому тылу призвано компенсировать неспособность активно продвигаться вперед на ЛБС. Хотя Россия постепенно улучшает свои подходы к ПВО, Украина сохраняет преимущество в данном аспекте. Положительный эффект дальнобойной тактики по своей сути накопительный, заключается в изматывании экономики и снижении общественной поддержки властей. При этом затраты для Запада меньше, поскольку достаточно лишь делиться разведданными.
5) Россия уделяет особое внимание улучшению образцов Гераней: прошивка, навигация, двигатели. Кроме того, наращиваются объемы производства, что, в свою очередь, ведет к численному увеличению участников атаки. В совокупности это дезактуализирует наземное ПВО и ставит как перед Украиной, так и перед Западом пока что открытый вопрос, – чем ответить на данный вызов?
6) В стратегическом измерении прогнозируется, что Россия сохранит за собой ведущую роль в следующих аспектах: адаптивность, фронтовое применение БпЛА, людской ресурс, эффективность оперативного командования, тактическая авиация. За счет этих асимметричных преимуществ Москва имеет возможность экспериментировать с украинскими уязвимостями по т.н. «модели швейцарского сыра», когда между несколькими слоями выявляется единая точка отказа, через которую наносится ущерб.
7) Ни одна из инициатив Украины за все время конфликта так и не смогла привести к изменению главного мотивационного драйвера руководства РФ в виде военного разгрома противника. У Киева отсутствует «теория победы» за исключением нынешнего подхода, выражающегося в зависимости от внешних спонсоров и надежде на военное изматывание России. При этом сама Россия, точно способная не допустить украинской победы, не в состоянии ее одержать сама. Конфликт находится в состоянии стратегического тупика.
Хотя согласен не со всем, интересно посмотреть на то, как ту же самую реальность интерпретируют наши враги. Выходить из тупика, естественно, надо победой. Но есть ли у нас ее теория? И если нет, то как ее сформулировать? Тот, кто ответит на эти вопросы быстрее и вернее, и будет улыбаться за столом переговоров. Вот только до этого еще надо дожить. А чтобы сделать это — работа, работа и еще раз работа. Пусть австралиец и нахваливает нашу системность, но, как по мне, с ней все совсем не радужно.
