Позывной «Чис». 14-й год

О своем участии в боевых действиях на Донбассе рассказывает ополченец с позывным «Чис», командир разведывательного взвода отдельного танкового батальона «Август» Народной Милиции Луганской Народной Республики.

*****
- Чем Вы занимались до событий на Донбассе?

- Занимался строительством в Москве.

- Служили в армии?

- Да. Срочку и не только срочку.

- И контракт?

- Нуу… Давно все было.

- До Донбасса доводилось участвовать в боевых действиях?

- Да.

- Чечня?

- Не важно.

- Что побудило пойти в ополчение, на войну?

- Потому что я считаю, что каждый мужчина – воин. У него долг перед предками, Родиной, перед родом. Мужчина обязан защищать землю и семью. Я был поражен, что на Донбассе многие люди не хотели защищать себя: бросали все, бежали в Россию целыми семьями. Или даже оставляли пожилых родителей на охрану жилья, а сами бежали. Это же неправильно. Дальше, когда враг придет в Воронеж, в Сибирь они тоже будут прятаться? Для мужчины это неприемлемо.
Личные же причины моей поездки… Я поехал потому, что являюсь идеологическим патриотом. Эта война – война очищения. Считается, что она прискорбная, потому что брат брата убивает, но она нужна. Нужна для того, чтобы очиститься и восстать нашему народу русскому. На Украине началась очистка и на этой волне у нас поднялся массовый патриотизм. Многие люди стали тянуться к корням своим, особенно молодежь.
Я поехал потому, что знал: с Донбасса начнется патриотическое поднятие Руси. И его уже не остановить. И мне было важно, что я буду принимать в этом участие.

- В ходе войны была какая-либо ненависть к противнику?

- Нет. Никакой неприязни не было, даже мыслей таких. Потому что я понимаю, что с той стороны такие же русские. Просто они глупые русские. Братья, сестры, но глупые. У меня там сестра, брат живут. Сестра русская, но патриотка Украины. Ее сын прошлой весной в украинскую армию пошел.

- Когда Вы прибыли на Донбасс?

- Закончил последний коттедж в Москве, уладил все дела с заказчиком стройки и 12 июня уже был в Краматорске. В Краматорске, как и следовало ожидать, оружия не было, только народу было много. Особенно молодежи. Но я понимал, что молодежь с Краматорска набралась, в основном, для развлечения. Что им там, лет 18-19.
В то время бомбили Славянск, Краматорск не трогали. Мы подождали пару дней оружие, а потом поступило предложение от «Стрелка»: отвлечь противника от Славянска боевыми действиями в другой точке. В Северске. Было построение батальона, но из желающих вызвался лишь я один. Потом только ко мне присоединился еще один парень, с которым я потом везде повоевал бок о бок. Я вышел и сказал, что надо отвлечь их внимание от Славянска, так как они натянут туда еще больше войск, а потом пойдут штурмовать Краматорск. А у нас ничего нет. Поэтому надо разделиться и растянуть их войска. Из 370 с лишним человек, согласилось поехать всего 18. Это вместе со мной. Остальные сказали, что будут оборонять Краматорск, мол, знаем город хорошо и никого сюда не пустим.

И вот мы поехали в Северск через Артемовск, через «укропские» блокпосты. В военной форме. Без оружия. Поехали мы на гражданском автобусе, на «ПАЗике». Когда доехали до Артемовска, то водитель сказал нам: «Ложитесь». И вот мы легли друг на друга и практически два часа, пока ехали через город, через три блокпоста «укроповских», так пролежали. Автобус ехал при этом с открытыми окнами. Поехали да, наобум.

- Повезло…

- Проехали в Лисичанск, потом в Северск. Там еще все только организовывалось. Что меня там взбесило, так это то, что местные «менты», воры… Дело в том, что там есть металлопересылочная база. Там были чурки металла, сплав. Первым делом ополчение эту металлобазу захватило и стали этот металл продавать. Продавали «укропам» напрямую. Приезжали оттуда военные машины и в них грузили. И в этом всем принимал участие «товарищ» Мозговой. А меня это очень бесило: я приехал защищать Родину, а тут такое воровство. Пошел ругаться с командованием. Командовал там тогда бывший мент «Лис» - редкостная ***. Когда начинались боевые действия, то он прятался, скрывался, а потом поднимал панику, суету, чтобы оправдать свое отсутствие. И вот после моего возмущения меня отдали в подчинение «Прапору», в то время правой руке «Стрелка», мол, я саботажник, подбиваю людей на бунт. «Прапор» к их делам никакого отношения не имел и даже о них не знал. И вот меня перекинули под Ямполь, в окопы.
Пару суток нас там утюжили 120-ми минометами. Мы должны были на развилке прикрывать Ямполь, а другое подразделение – Красный Лиман. Там еще стояли омоновцы из «Беркута». Они вступили в бой, потом запросили помощи, у них боекомплект заканчивался. Я предложил оставить часть людей здесь, для прикрытия, а с остальными идти на помощь. «Прапор» решил, что пойдут все. Для убеждения вытащил свой любимый наган, выстрелил в воздух. Ну, мы собрались и побежали на помощь.
Оружие было не у всех: только где-то у 18 человек из 38 было оружие.
Подбили мы там два танка и два «бэтэра». Просто «укропы» заехали в лес, а выехать не смогли. Там их и пожгли «семерками» [РПГ-7 – прим.]. В том бою я получил контузию. Когда мы их там разбили, то «укропы» отступили, и мы вернулись в окопы. «Беркуты» остались на месте, сходили, пособирали снаряды и патроны.
Когда вернулись в окопы, то получилось, что попали мы в окружение. Пока нас не было, разведка «укропов» прошла, поняла, что никого нет и нас обошли. «Прапор» сделал тогда большую ошибку. Они нас окружили техникой в лесу и бомбили из всего, что можно: с танков, с БМП, с «бэтэров», минометами. Потом они отъехали, и образовалось «окно». Вот в это «окно» мы, сорок с лишним человек, и вышли. Ломанулись через дорогу в Ямполь. Забежали в большое поле, в кустарник, часть людей начала укрываться там. Я сказал, что надо уходить отсюда, потому что и тут заутюжат. Я пошел и со мной ушло 19 человек. Забрались под самый Ямполь и всю ночь пролежали там в лесу, в болоте.
А тех, кто остался на поле, начали утюжить. Не знаю, сколько там погибло, но утюжили их хорошо, даже «сушки» заходили.

Мы же утром, с туманом, вышли добрались до речки, до Донца, у санатория переплыли его и вышли на северный блокпост. Вот тогда я и попал в госпиталь, в Лисичанск, лечил контузию.

- Сколько там пробыли?

- Недели три. У меня колено было повреждено, пальцы, плечо, голову задело. Просто, когда наклонился, перезаряжал «семерку» за кучей песка, то ВОГ попал в сосну за моей спиной, отрикошетил, упал прямо возле меня и взорвался.
После госпиталя поехал в Северск. И только приехал, переночевал, как «укропы» начали атаки в районе заправки, со стороны Красного Лимана. И по приказу «Лиса» вечером просто и тупо был сдан Северск. Его можно было еще оборонять. Если бы не оставили Северск, то и Лисичанск бы удержали. «Укропы» боялись зайти в Северск, потому что наши позиции в многоэтажках были на бугре, и оттуда мы могли контролировать весь частный сектор в нижней части. А если бы они попытались пройти на Лисичанск, то мы оттуда били бы им в спину. Вот они и стояли на месте, просто выезжали, постреливали по нам и возвращались. А «Лис» испугался и сдал город. «Укропы» заняли Северск только через 4 дня, до этого боялись заходить. Мы отошли в Лисичанск и заняли оборону, ожидая наступления «укропов». Тогда первые потери понес 2-й взвод, вступивший в неравный бой с техникой противника, ему пришлось отойти. «Укропы» заняли высотки со стороны Северска и начали обстреливать Лисичанск.
Я тогда зашел на совещание полевых командиров, которое было у Мозгового. У людей вообще не было понимания как воевать, никакого понимания войны. Что говорить, одним словом, он[Мозговой. - прим.] – строитель. Там был из тех, кого я уважал, только Паша Дремов. И вот я Мозговому сказал: «Вы неправильно воюете, товарищ Алексей. Так не надо». В итоге меня назначили командиром разведывательно-диверсионных команд. Мы выходили в тыл «укропам» и там работали: подрывали машины, технику.
Так вот, когда мы уходили ночью, то по городу ездила молодежь на мокиках и кидала маячки у блокпостов ополченцев. Потом «укропы» туда наносили удары. И Мозговой дал приказ покинуть Лисичанск.

- Вы находили эти маячки?

- Конечно. Ходили ночью, собирали их. Они же светятся, моргают. Легли тогда к часу ночи, а в 4 утра за нами заехали и спросили, чего, мол, не уходим? Оказалось, что все уходят. Мы тоже выехали и в 6 утра прибыли в Алчевск. Вот так батальон «Призрак» стал базироваться в Алчевске.

- Долго там прослужили?

- В «Призраке» я был до октября 14-го года. Когда рассказывают, что Мозговой патриот, какой он хороший, то не знают, что он на самом деле внутри гнилой. Например, получилось так, что попали в плен два человека. Пришли к Мозговому, я тогда у него сидел, говорят, что надо 20 тысяч долларов для обмена, пленные сидят в окопах у «укропов» под Алмазной. Мол, деньги отдаете и можете сразу их забрать. Мозговой сказал: «У меня денег нет». Я был в глубочайшем шоке: «Леша, это же люди! А деньги — это мелочь…» Он говорит: «А нахрена я им гранаты даю?! Для того, чтобы в плен сдавались?!» До какой степени человек жадный и властный, что ему плевать на людей…

В курсе, что Мозговой с Болотовым друзьями были? Поскандалили из-за того, что Болотов отказался делиться деньгами. Батальон «Призрак» вообще организовывал Костин, Мозговой у него помощником был. Стояло тогда это подразделение в Луганске, оно еще не было батальоном. И вот когда раздор между Болотовым и Мозговым пошел, то Костин сказал, что едет в Лисичанск и Мозговой вместе с ним. И вот уже в Лисичанске окончательно был организован батальон «Призрак». У Костина было больное сердце, что-то с клапанами, шунтирование надо было делать. Он набрал деньги там на той самой металлобазе, 25 тысяч долларов, и поехал в Москву делать операцию. А Мозговой остался вместо него и все подмял под себя.

Когда в Алчевске не было ничего жрать, они крышевали магазины, крышевали тетю Свету, которая курировала АТБ магазины в городе. Когда начались боевые действия, она сняла склад и свезла все продукты с Алчевска в этот склад. Мозговой это знал. Они завозили продукты помаленьку в магазины, поднимали цены и зарабатывали на этом «бабки». Топливо, которое заходило с России, с «нуля», они продавали. Я, когда это все узнал, то пошел к Мозговому, мол, как же так, а он мне ответил: «Это не твое дело. Твое дело воевать. Вот и иди, воюй». Потом я начал в наглую во все это влезать, интересоваться. Я не понимал, как так можно жить, подло врать, деньги грести. Бесило это. Притон один накрыл, на видео некоторых деятелей снял, пригрозил, что опубликую. Меня за это поймали, избили.

Все это настолько накалилось к октябрю 2014 года, что, когда появилась возможность перейти в батальон «Август», я это сделал. Получилось все как. В Красном Луче стояли казачки, такие же барыги. Они отхватили себе ж/д станцию, уголек там стоял, хапали себе все. Люди к казачкам относились мерзостно, боялись их. От казачков ко мне в Алчевск перебежали 4 человека. Я поехал, чтобы сделать документы о том, что они переходят ко мне. Поговорил с атаманом, казачков отпустили. И тут я встретил знакомого с Лисичанска. Он:
– Ты где?
– В «Призраке».
– Поехали со мной?!
– Куда?
– Увидишь.

В том же Красном Луче заехали в другое подразделение, а там Костин был. Он меня узнал, позвал к себе. И вот 9 октября я принял решение перейти к нему. Потому что батальон «Август», где Костин был комбатом, - это регулярная армия. Только начинающий формироваться, но это уже было подобие армии: порядок, без воровства и вакханалии как у Мозгового.

В «Августе» я прослужил весь свой годичный контракт: до 14 октября 2015 года.

Авторство: блог twower

В интервью отражается мнение ополченца от первого лица на момент 2014 года