Европе предложили новую цель в войне с Россией

«Только ставя перед собой цель мира, мы сможем достичь цели нашей войны. А значит, сможем победить в ней». Речь идет о войне Запада с Россией, и эти слова написал на днях Жак Аттали, но если вы думаете, что он имеет ввиду просто поражение России и интеграцию Украины в Европу, то вы ошибаетесь. Амбиции у одного из самых влиятельных атлантистов куда более серьезные, передает РИА Новости.

Аттали не нуждается в представлении — занимаемые им должности (в частности, он был первым президентом Европейского банка реконструкции и развития) и близко не отражают его влияния. Причем не только во Франции — долгие годы он был ключевым советником Миттерана, именно он «изобрел» Макрона — в Европе в целом. Отмечающий в этом году 80-летие Аттали едва ли не самый видный представитель евроатлантизма, но не в виде банального подчинения Европы англосаксам, а Европы как центра глобализации, проводимой при опоре на транснациональные корпорации. Для Аттали не имеет никакого значения сохранение Штатов как лидера западного мира и глобализации — он еще 15 лет назад предсказывал закат американского доминирования после 2025 года.

Для него принципиально сохранение тенденции роста влияния транснациональных корпораций за счет ослабления национальных государств. Потому что это единственный возможный путь успешной глобализации, в центре которой будет именно единая Европа, то есть европейские элиты.

Но о какой глобализации можно говорить сейчас, когда даже на Западе все больше говорят о крахе однополярного мира и переходе то ли к многополярности, то ли к двухполюсной системе (США и Китай), если Европе предрекают труднейшие времена и кризис? Но о глобализации можно говорить ведь, и не употребляя неудобный термин, — что и делает Аттали в своей статье «Украина в бою: что дальше?» в Les Echos. Он пишет не просто о конфликте Запада и России из-за Украины — Аттали предлагает определиться с тем, какие цели ставит перед собой Запад.

Потому что «история учит нас, что выигрывает в сражении только тот, у кого есть четкая цель», а Аттали считает, что она есть только у Украины и России, но не у Запада. Украинскую цель — «вернуть всю свою территорию» — он, правда, оценивает невысоко: «Но даже если они этого добьются, что, если Россия потом дождется удобного момента и возобновит военные действия? И кто согласится инвестировать в страну, которая рискует в любой момент стать территорией конфликта?»

Действительно, даже так желаемая многими на Западе победа Украины может быть только временной, учитывая однозначный настрой России на недопущение перехода западнорусских земель в атлантический лагерь. Аттали правильно понимает цели России: «У русских тоже, видимо, есть четкая цель: восстановить свое влияние на Украине, а то и превратить ее в провинцию Великой России». Он остается при этом в плену традиционной европейской русофобии: «Но могут ли они довольствоваться этим? Не захотят ли они, если Запад примет эту ситуацию, пойти дальше и аннексировать остальные бывшие республики СССР, включая страны Прибалтики? А может, и Польшу, которая какое-то время входила в состав Российской империи?»

Но игра на страхе перед русским вторжением нужна Аттали лишь для перехода к анализу европейских целей — точнее, их отсутствия:

«Но самая полная прострация — у западных стран. Проследим смену их позиции. Сначала они хотели сделать все, чтобы не допустить конфликта. Затем они помогали украинцам на словах, дрожа от мысли, что Россия посчитает их участниками боя на стороне Украины. Постепенно они становились все более вовлеченными в конфликт, пока вскоре не начали поставлять вооружение, которое вряд ли можно назвать чисто оборонительным. И что дальше? Что будет, если Россия разбомбит исторический центр Киева или Одессы? А что будет делать Запад, если Россия полностью победит? И наоборот: если Россия совсем уйдет из Украины, будут ли западные страны на самом деле готовы возобновить связи с путинским режимом? И какова цель политики Запада в отношении России? Неужели расколоть ее на три части: одну присоединить к Европе, другую — к Китаю, а третью — к персидскому и турецкому миру?

На все эти вопросы нет ответа… Поэтому сегодня Западу необходимо срочно определить цель, особенно для европейцев, соседей Украины по конфликту. Именно европейцы уже расплачиваются за неопределенность цели».

«Для меня цель ясна: положить конец всем диктатурам в Европе и в близлежащих странах, построить демократическую и миролюбивую Европу. Естественно, нельзя и думать о том, чтобы вести войну с Россией под лозунгом смены режима. С другой стороны, мы можем и должны готовиться к тому моменту, когда русские вновь пойдут по пути демократии, на который они вступили в конце прошлого века. А для этого нужно заставить их понять, какова будет их судьба при разных вариантах развития событий.

В то время когда в Европе шли бои, союзники начинали готовиться к послевоенному периоду: еще в 1942 году англичане и американцы стали проектировать послевоенные политические институты. Причем уже тогда американцы и англичане подумали о том, какое место предложить в этих институтах своим врагам, снова ставшим демократиями. Это то, что нужно сделать сегодня. Запад должен ясно дать понять, что его цель во всем этом — убедиться, что Россия больше не является агрессивной, попирающей права человека и мстительной диктатурой. Мы можем даже сказать русским, что не в наших интересах делить ее на кусочки и смотреть, как на границе с Европой строится гигантская исламская империя, а Китай завоевывает территории и запасы сырья в Сибири. Можно сказать русским даже, что в наших интересах, наоборот, включить Россию навсегда в европейское демократическое сообщество.

Для этого было бы полезно уже сейчас готовить открыто, со всеми компетентными учреждениями, масштабный план реконструкции региона от Белоруссии до Албании, от Киева до Владивостока. План интеграции друг с другом, который будет реализован, но только в том случае, если кое-какая страна вернется на путь демократии».

Аттали сам признает, что «такой план сегодня будет отвергнут всеми, и в первую очередь украинцами, которые не хотят и слышать что-либо насчет российского присутствия в тех европейских институтах, о членстве в которых они мечтают», но считает, что над ним все равно надо работать. То есть обещать России евроинтеграцию — в том случае, если она «вернется на путь демократии». Не слишком ли наивно для глобалистского гуру?

Нет, потому что он мыслит категориями наднациональных элит, «всемирных кочевников», то есть уверен в том, что будущее за теми, кто оторван от национальных корней и традиций. В его картине мира русские — это просто заблудшие европейцы, элиты которых хотят стать частью Запада, хотят интеграции в глобальный мир, который строят атлантисты. Этот процесс начался в девяностые годы, но потом все пошло не так, а Россия стала «агрессивной и попирающей права человека диктатурой». Но она вернется к Европе, если та объяснит ей, что она тоже хочет интеграции с ней и вовсе не собирается расчленять ее и делить с китайцами и мусульманами (потому что не хочет усиливать китайцев и мусульман — но об этом не нужно говорить русским). Так что вместо того, чтобы драться за Украину, Европе и России стоит объединиться в единое демократическое пространство.

У плана Аттали есть только одна проблема — кроме той, что он, по сути, исходит из поражения России, то есть неудачной попытки вернуть Украину, — он адресован не в будущее, а в прошлое. В то время когда в России действительно были сильны настроения в пользу евроинтеграции и глобализации — это было в 90-е и даже в нулевые, — Москва делала ставку пусть не на слияние, но на стратегическое партнерство со Старым Светом. Но все эти надежды и иллюзии, слава Богу, уничтожил сам Запад, когда в ответ не смог удержаться от банального силового продвижения на восток. Планы включения Украины в НАТО, которые стали открыто рассматривать в 2008-м, уничтожили остатки доверия России к Западу, а после 2014-го в Москве убедились и в том, что Европа не обладает стратегической автономией в рамках единого Запада. Прошлый год показал, что ради закрепления своего контроля над Украиной — и недопущения воссоединения исторической России — Европу заставляют обрушить все отношения с Россией и встать на грань прямого конфликта с ней.

Трехсотлетний период преимущественно европейской ориентации России (даже в советские годы частично сохранявшийся) фактически завершен: будущие российские элиты и общество в целом уже никогда не будут относиться к Европе с прежним интересом и уважением. Европоцентричное и западоцентричное восприятие мира, свойственное, увы, многим поколениям нашей элиты, безвозвратно уходит в прошлое. Туда же уходят и планы единой Европы от Лиссабона до Владивостока, и для Аттали было бы гораздо актуальней заботиться о том, что будет с нынешним Евросоюзом в среднесрочной исторической перспективе — после того, как вслед за потерей России он проиграет и войну за Украину.

Без сильной единой Европы глобализацию можно будет окончательно списать с повестки дня, а отказ от дальнейшей интеграции приведет сам Старый Свет к откату в немирное прошлое — неслучайно, кстати, Аттали говорит о крайней необходимости единой европейской армии, без которой не только не удастся сохранить евро, но и вернется потенциальная угроза войны между Францией и Германией.

Россия с интересом понаблюдает за происходящим в Европе — после того, как вырвет из ее рук свои исторические территории.

Петр Акопов