Умереть за небратское холопство!

Вчера задался целью ответить на вопрос: "За что гибнет укровермахт?"

Хотя доказывать здесь особо и нечего. Если отбросить насквозь фальшивую трескотню про самостийность и незалежность, байки про "русских агрессоров", скрывающие неистребимое желание укрораба иметь своих рабов, в сухом остатке окажется стремление умереть за право англосаксов рулить планетой.

Ничего нового, кстати. 

Точно также в 1941-1945 дивизия SS Галичина билась за гитлеровский план "Ост", цель которого - истребить и онемечить славян, то есть в том числе и самих свидомитов. 

Аналогично сражались в 1708-1709 сторонники Мазепы за право шведского короля Карла XII панувать на их землях, замуровывая туземок заживо за одну только попытку завязать отношения с суровыми шведскими трабантами.

Малороссийские казаки в 1608-м под командованием каштеляна киевского Сапеги с теми же помыслами под руководством папских легатов остервенело резали своих единоверцев под стенами Троице-Сергиевой обители, прекрасно понимая, что воюют за геноцид православных, к коим тогда относились и они сами.

 То есть суицидальное поведение нынешних майданутых - это не какой-то единичный эксцесс, а вполне традиционное исторически укоренившееся, можно  сказать  даже трафаретное поведение. 

Сегодня постараюсь ответить вопрос: "Почему?".

Почему, как говорят сами укронацисты, "лучше быть холопами  англосаксов, чем братьями русских"? Почему любой  вариант братства, хоть пролетарского, хоть панславянского, щеневмерлики при первой возможности с радостью меняют на холуйство, хоть перед англосаксами, хоть перед германцами, шведами, поляками и т.д.? 

Автор этой статьи более, чем полвека наблюдает поведение  в естественной среде обитания прибалтов. С 1983 года, когда Советская армия закинула его на родину Гоголя в Миргород, что под Полтавой, внимательно изучает функциональные шаблоны небратьев, отмечая поразительное сходство основных стереотипов и моральных норм первых и вторых.

Ценностные критерии лимитрофов, их понимание "что такое хорошо, а что такое плохо", их действия, из этих критериев вытекающее, совпадают даже в мелочах.  Под крики о национальной независимости, и в Прибалтике и на Украине  после развала СССР с упоением сносили памятники Ленину, который эту независимость им преподнёс на блюдечке с голубой каемочкой, запрещали компартию, прирезавшую титульным аборигенам более, чем приличные куски исконно русских территорий и спешили лизнуть ботинок вчерашним геррам и панам.

В Латвии, например, спешно восстановили символическую статую рыцаря Роланда, представителя тех хозяев этого региона, кто латышей вообще  за людей не считал и дальше конюшни не пускал. Рижские экскурсоводы с придыханием рассказывают про шведское владычество, как "золотой век" Латвии , когда жизнь курицы ценилась выше жизни латыша. 

Министр обороны этого микроскопического недогосударства вполне официально заявил (почему то на английском языке): "Мы с 1940 года рады немецкому сапогу на латышской земле!" После этого заявления любитель германской обуви стал непотопляемым политическим долгожителем, что, согласитесь, невозможно без широкого общественного одобрения его слов и убеждений.

Под звездно-полосатой рукой за последние треть века лимитрофии потеряли всю промышленность, большую часть сельского хозяйства и почти половину населения и при этом никаких претензий к англосаксам не имеют. Наоборот! Их правление считается образцово-показательным и благословенным. Туземцы не устают бросать в воздух чепчики.

Снос памятников советским воинам-освободителям и воздвижение памятных капищ эсэсовцам остаётся проиллюстрировать краткой репликой:

Если те, кто воевал ПРОТИВ плана "ОСТ" - враги Украины и Прибалтики,

Если те, кто воевали ЗА план "ОСТ" - герои Украины и Прибалтики,

Значит план "ОСТ" - светлое будущее Украины и Прибалтики...

Однако, достаточно вводной части. Помолясь, приступим к расшифровке загадочной небратской души.

Часть первая - бунт хутора против города.

Русская цивилизация ХХ века представляет собой высокоорганизованный урбанизированный социум. Окраинные этносы, как правильно – сельские, перманентно тяготеющие к архаике. Советская власть старалась поменять их менталитет, учила на инженеров, организовывала рабочие места, переселяла в города, но преуспела в этом деле лишь частично. Для основной массы окраинных жителей осталась верна пословица – можно вывезти кумушку из деревни, но невозможно – деревню из кумушки. Всю эту индустриализацию-урбанизацию окраинное население, воспринимало, как покушение на свою идентичность. Как только появилась возможность – с удовольствием разрушило ненавистную производственную среду и радостно вернулась в первоначальное архаичное состояние.

Суть русской ошибки:

Высокоорганизованное урбанизированное общество, построенное в России, оперирует тремя вариантами отношений – холоп, хозяин, партнер. Тем, кого она считает братьями, естественно предлагается третий вариант - Партнер – самый высокий статус, предполагающий кооперацию вместо подчинения, участие в процессе принятия решений, семейные, братские отношения.

Проблема в том, что сельская архаика никаких патнерских отношений вообще не знает, понимая только два положения – «ты-хозяин, я-холоп» или же наоборот. Третьего варианта для него не существует. На хуторе оно без надобности. Небратья, получая предложение о партнерстве, вообще не понимают, о чем идет речь. --Ты – мой хозяин? - спрашивают они русских.

-Да что ты! – машет руками великоросс, ты мой партнер! Брат то есть!...

-А-а-а-а, чешет тыковку небрат, - стало быть я не холоп… Ну тогда холоп – это ты, а я – хозяин.

Завершив процесс идентификации собеседника, небрат разворачивается к нему задом и возвращается к своим делам, изредка покрикивая на нерадивого холопа, требуя новых ништяков и бОльшего уважения.

Часть вторая - избалованное дитя - самый большой подлец в семье.

Каждый родитель знает - если ребенка нещадно баловать, потакать любому его капризу и заботливо ограждать от всякого и любого наказания за шалости - очень скоро это чадо превратится в семейного террориста, искренне ненавидящего и презирающего балующих его родственников.

Между этносами и нациями -  всё то же самое. Приоритетным строительством и снабжением именно окраин отметились еще русские императоры. Во времена СССР заваливание небратьев дармовщинкой приобрело вообще какие-то ненормальные гротескные формы. В результате этого аттракциона невиданной щедрости исконно русские регионы выглядели перед Прибалтикой, Украиной, Кавказом откровенно бедными родственниками, рождая абсолютно необоснованную иллюзию лимитрофов о собственном беспримерном умении жить и хозяйствовать.

Но и это  еще не самое печальное.

После страшнейшей и тяжелейшей Великой Отечественной войны прибалтийские эсэсовцы уже в 1946 году были отпущены по домам, генсек КПСС товарищ Хрущев тот же финт ушами провернул уже с бандеровцами. И те, и другие, вернулись домой "несломленными героями". Но главное - они принесли с собой и щедро разбрызгали по своим регионам - уверенность в полной безнаказанности за самые страшные преступления.

Усугубила ситуацию непонятная, абсолютно вегетарианская позиция центральной советской власти, старательно замалчивающая "подвиги" коллаборационистов во время войны, стыдливо обходящая молчанием  этнический состав конкретных подразделений, уничтожавших Хатынь и другие белорусские и среднерусские деревни, скромно замалчивающая интернациональный характер гитлеровской оккупационной армии.

После такой "прививки" рецидив окраинного нацизма и пещерной русофобии был исключительно вопросом времени и удобного случая.

В теперь взглянем внимательно на почитаемых и боготворимых небратьями англосаксов:

 Кто не помнит – выгляньте из окопа, почитайте  украинские, прибалтийские, азиатские и прочие небратские паблики, оцените что эти люди пишут про англосаксов и вообще про Западную цивилизацию. Сколько нежных эпитетов! Сколько верноподданных жестов! Какие солнечными и непорочными предстают в описании небратьев жители англосаксонского «града на холме». Причем в этом вопросе правящая элита и подмандатное население находит абсолютный и полный консенсус! Почему?

Англосаксы никогда никого не стремились тащить вверх по цивилизационной лестнице. Наоборот – старательно и последовательно опускали ниже плинтуса. Знакомство с этим чудным «градом на холме» обычно начинается с процесса ограбления. Перетаскав в метрополию из небратского дома всё, что не прикручено, англосакс щелчком пальцев подзывает небрата и, ощупывая его карманы (не утаил ли чего), спрашивает участливо: «Денег хочешь?» Подождав некоторое время, пока амплитуда небратских киваний слегка замедлится, англосакс выкатывает небрату стандартные колониальные условия – признание себя бесправным холопом, бессрочное внешнее управление, отказ от собственного мнения по любому вопросу плюс обязательства холопа по первому требованию лаять и плевать на того, на кого укажет гегемон, явиться на войну, когда он прикажет, отдать, в случае необходимости, за хозяина-англосакса всё своё имущество и саму жизнь.

Но и это не всё!

Подписавшим контракт с дьяволом (зачеркнуто) с «нашими западными непартнерами» предстоит, как правило, второй этап инициации. Для закрепления своего доминирования англосаксы обычно делают часть небратского населения соучастниками преступления. В Прибалтике руками аборигенов ограбили местных русских, лишили их гражданства, нагородили запреты на профессию. На Украине пошли еще дальше – руками бандеровцев устроили геноцид. Всё! С этого момента англосаксонский неофит прочно попадает на кукан и вырваться с него может только посмертно.

То, что это выгодно и удобно англосаксам, не подлежит сомнению. Но, оказывается, это чрезвычайно удобно и выгодно небратьям. В обмен на отказ от суверенитета, небратья получают то, что хотели, но не могли получить от русских – избавление от муки принятия решений. Не надо думать куда идти, что делать, с кем дружить, кого унижать, как выходить из затруднительных положений – все эти утомительные процедуры берет на себя хозяин-англосакс. Ну разве не сказка? За это статус-кво небратья будут драться всерьез, стоять до последней возможности, а если проиграют – детям и внукам будут рассказывать на ушко, какой рай отобрали у них русские варвары. 

Что делать?

Это, пожалуй, самый главный и самый животрепещущий вопрос, ради которого писалось всё предыдущее. И на эту тему мы поговорим обстоятельно и вдумчиво в следующей, заключительной заметке.

Сергей Васильев