Европейские сны и грёзы киевской власти

Европа в лице Европейского союза в интерпретации П.Порошенко в очередной раз предстала перед украинцами как Земля обетованная, а сближение с ней представляется как осуществление их самых заветных, сокровенных мечтаний и чаяний. В конечном итоге все европейские ахи и вздохи оратора свелись к выводу о том, что украинский народ во главе с ним должен возвратиться на свою «Родину-Европу», от которой был долгое время «оторван».

Европейские мотивы, причем именно в предлагаемом П.Порошенко виде, в новейшей украинской истории – не новость и не изобретение президентской «попытки номер пять».

Стремясь отличаться от предшественников, пятый глава государства придумал неоригинальный с риторически-декларативной точки зрения ход. Он предложил не идти в Европу, а возвращаться в нее. Чтобы развеять последние сомнения относительно обоснованности такого подхода, Петр Алексеевич заявил, что европейский выбор был сделан якобы «нашими предками и пророками». Для пущей убедительности и наглядности он стремился поразить воображение публики цитатами из И.Франко и М.Драгоманова.

На тот факт, что смысл высказываний представителей украинской литературы был иным, чем тот, который вкладывал в них новый президент, мало кто обратил внимание. Как и на то обстоятельство, что в ряду цитируемых отсутствовал главный «пророк» – Т.Шевченко. Тарас Григорьевич о европейской судьбе для малороссов не мечтал и не думал. Сама мысль о чем-либо подобном была для него дикой, несуразной, не имеющей под собой ровным счетом никаких оснований. Потому-то, видимо, и не пробился Кобзарь в круг тех, кого решили цитировать президентские спичрайтеры.

После обретения Украиной независимости идея европейского прошлого украинцев (как гарантии их европейского будущего) стала набирать популярность. Ее взялись обосновывать гуманитарии, начиная с историков и филологов и заканчивая политологами и экономистами.

Накопилось множество вариантов утвердительного ответа на вопрос: Европа ли Украина? О степени научной достоверности этих обоснований судить не будем – неблагодарное это дело. Впрочем, о научности из апологетов европейскости украинцев никто никогда особо не думал, легко заменяя ее мифом о том, что Украина всегда была, есть, будет европейской.

Европейские сны и грёзы П.Порошенко, так же как и мечты подобного же плана всех его предшественников, не основаны ни на чем другом, кроме лирики и слепой, по-детски наивной веры в то, что все должно быть именно так, а не иначе. Все это – именно сны и грёзы, и не более того.

Экономические расчеты однозначно указывают на то, что форсированное сближение с ЕС для Украины не сулит особых выгод, оно просто губительно. Его цена и для национальной экономики, и для социальной сферы может оказаться куда выше, чем та, которую заплатили за членство в Евросоюзе страны Центральной Европы и Балтии, где безработица, внешний государственный долг выросли в разы, а другие макроэкономические показатели заметно ухудшились. Сближение же с Европой, сопровождаемое отрывом от России, вообще означает для Украины полный провал – экономический, технологический, социальный.

«Мы – народ, который был оторван от своей великой Родины - Европы», – уверяет П.Порошенко себя, нас, европейцев. И откровенно лукавит. Хотя бы по той простой причине, что мало кому в Европе придет в голову называть территорию Украины составной частью общего европейского пространства.

Да что там говорить о европейцах, о немцах и французах с итальянцами и англичанами?! Даже львовяне считают последним оплотом Европы на ее восточных кордонах свой город, деликатно умалчивая о том, чем же в таком случае следует считать Киев и Чернигов. Я уже не говорю о Херсоне с Одессой или о Донецке с Луганском.

Жители Будапешта убеждены в том, что последний город Европы на востоке – их, а Братиславы – что их. Если же верить тому, что говорят по этому поводу обитатели Познани, памятуя о своем восточно-прусском происхождении и размещая границу Европы по реке Висла, то получается, что даже Варшава попадает в Европу не вся, а только частью, расположенной на одном – левом – берегу.

Все эти разделы, конечно, относительны. Традиционно Европу принято было ограничивать линией, идущей с севера на юг от Гданьска (Данцига) через Прагу до Триеста. Это та Европа, которая культурно-цивилизационно и политически находилась в некоем относительном единстве весь исторический период с момента своего раннесредневекового оформления. И эта Европа формировалась вокруг западноевропейского ядра, к которому тяготела центральноевропейская периферия восточнее Эльбы, более-менее удачно подражая ему и усваивая его нормы. И Русь в широком смысле в такую Европу никогда не попадала, кто бы и что бы ни говорил, как бы ни растекался своей европейской мыслью по украинскому древу господин Порошенко

Ответ от самой Европы на слова П.Порошенко о «возвращении» в нее Украины не заставил себя ждать. Прозвучал он, правда, для украинского президента и его единомышленников из числа евроромантиков и еврооптимистов, без преувеличения, как холодный душ.

Министр иностранных дел Франции Л.Фабиус, вернувшись с инаугурации в Киеве, заявил, что речь нового украинского президента была «явно проевропейской», даже более «проевропейской, чем этого хотели бы страны ЕС», и что ни Евросоюз, ни НАТО в настоящее время не готовы видеть Украину в своих рядах.

«Если Украина не вступит в ЕС и порвет отношения с Россией, то это будет ее катастрофа, ее конец — скорее всего, такого государства даже и не будет в ближайшее время, если оно выберет такой путь», – прокомментировал речь Петра Порошенко и слова Лорана Фабиуса депутат Государственной думы РФ, политолог Вячеслав Никонов.

Получается, что возвращаться Украине на западном направлении некуда. А это означает, что П.Порошенко, зазывая сограждан в европейский рай, предлагает им встать на путь, ведущий в никуда.