asd.news
Чем больше граждане России знакомятся с особенностями жизни украинского общества, тем чаще они отмечают полную, тотальную несовместимость принципов его организации с российской традицией. Отсюда делается вывод о принципиальной невозможности реинтеграции украинцев, а значит и Украины в Россию.
Для обоснования этой невозможности некоторые даже пытаются пересмотреть историю, не замечая, как по ходу пересмотра начинают отстаивать те же тезисы, что и украинские псевдоисторики.
Модным, например, становится утверждение, что украинцы и русские не только уже не один народ (что спорно), но никогда таковым не были, всегда представляя собой враждующие нации. Некоторые в стремлении отгородиться от «украинской опасности» даже помещают район этногенеза русских в глубину Азии и копируя ими же осмеянные учебники истории Украины, утверждавшие, что украинская нация возникла сотни тысяч лет назад, относят возникновение русской нации примерно так же далеко.
При этом речь идёт не о городских сумасшедших, которые готовы искать «корни нации» и за миллион лет до нашей эры, причём сразу на Венере, а о вполне благонамеренных людях, ищущих логичное и морально обоснованное объяснение своему нежеланию воссоединяться с собственными не теоретическими, а реальными близкими родственникам, проживающими на Украине. Люди даже не замечают противоречия между собственными утверждениями, что украинцы – предатели, и что украинцы – исконные враги, «всегда ненавидевшие русских» и «воевавшие против» них. Исконный враг, принадлежащий к другой, враждебной, нации не может быть предателем, он просто другой.
Именно так обосновывают украинские националисты причины своей враждебности России – русские, мол, знают, что украинцы являются другой нацией, но желают их русифицировать, а если не выйдет, то хоть земли отобрать. И они готовы согласиться, что русские возникли, хоть в сибирской тайге, хоть на Алтае, хоть на Памире, хоть даже на Венере, главное, чтобы отдельно от украинцев и чтобы сразу между ними была война.
На самом же деле все различия между русскими и украинцами которые мы постоянно описываем и разбираем являются не отличиями этнического характера, а отличиями общественной организации. Проще говоря, в силу исторической случайности (ряда событий ХХ века) у русского народа возникло сразу несколько государств. В этих государствах сформировались разные общества. Но для того, чтобы различия общественной организации, закрепились в поколениях, стали архетипическими и привели к формированию разных наций прошло недостаточно времени. Люди, которые сейчас на Украине сносят памятники Пушкину, сами же их ставили, говорят по-русски и воспитывались на «Лукоморье», «Капитанской дочке», «Маленьких трагедиях», «Руслане и Людмиле» и «Евгении Онегине». История у нас общая, разное настоящее – быт испортил украинцев.
При этом расхождение началось не сразу после распада СССР, а в начале XXI века, сразу после «миллениума». Сразу после распада в России и на Украине возникли очень похожие друг на друга переходные общества. Жившее по своим правилом советское общество исчезло вместе с вмещавшим его государством, а новое общество, живущее по новым правилам, ещё не возникло, так как государство, в котором это общество должно было жить, ещё только формировалось, под воздействием временно и постоянно действовавших объективных и субъективных внутренних и внешних факторов.
Принцип работы «государства» на Украине и в России в 90-е был один и тот же и базировался на законах банды. Государство обеспечивало избранным эксклюзивную возможность приватизации общественного имущества, блокируя для большинства любой вариант участия в этих процессах. Большая часть населения ощущала враждебность государства, которое всегда оказывалось на стороне грабителей и жило в параллельной реальности, где государство само по себе, а население выживает независимо от него. В этой реальности обман государства – не преступление, но повод для гордости.
Со своей стороны государство не занимается всякими мелочами, вроде находящегося в серой зоне мелкого и среднего бизнеса и не интересуется источниками доходов обычного гражданина до тех пор, пока интересы аффилированного с государством олигархата не сталкиваются с интересами гражданина. Такое столкновение происходит крайне редко, так как их реальности не пересекаются, но иногда конфликт интересов возникает (например, коллектив не желает уступить контроль над предприятием «кому надо», или «кто надо» хочет построить свой замок на месте деревни, а население упирается).
В России, после прихода к власти Путина эти две параллельные реальности слились в одну. Общество почувствовало себя хозяином и неотъемлемой частью государства. Понятное дело, противоречия не исчезли, они просто стали объектом нормальной регулярной политики, жизнь перестала регулироваться бандитскими понятиями и перешла под контроль законов.
На Украине всё осталось по-прежнему. Общество совершенствовало условия параллельного государству существования, породив уникальную коррупционную систему. Надо понимать, что коррупция есть в любом государстве, в некоторых (не только латиноамериканских и африканских, но и европейских странах она очень даже развита), но только на Украине выстроена система всеобъемлющей коррупции, настолько универсальная, что украинец стремится дать взятку при любом контакте с государством и даже при любом столкновении интересов в обществе.
Например, украинец, столкнувшись с запретом курить в самолёте тут же предложит взятку за право курить и будет возмущаться когда у него её не возьмут. Он будет уверен, что либо слишком велики расценки (а он предложил мало), либо, что он не знаком с какими-то местными правилами дачи взятки (может здесь берут только золотом или надо было деньги в банановый лист завернуть): в общем «не надо из себя корчить честных – скажите как надо дать и не морочьте голову».
Эти привычки украинское общество переносит и на большую политику, Слышали, как они возмущаются, когда европейцы не хотят им в очередной раз деньги давать? Тут же поднимается вопль: «Мы за вас с Россией воюем». Не за себя – «за вас». То есть украинцы осознают, что ведут ненужную им войну и требуют за неё взятку.
Я не случайно всё время подчёркиваю, что проблема не в Зеленском и не в его окружении – во всём обществе. Почти каждый что-то от войны получил или собирается получить. Даже вдовы погибших на фронте, если чем и возмущаются, то не тем, что их мужей отправили на бессмысленную гибель, а что гибель была неправильно оформлена и они (вдовы) не получили свои миллионы гривен за погибшего.
И от ТЦК убегают только те, кто не пожелал (или не смог) откупиться. Те кто дал деньги живут спокойно и знают, что их не обманут. То есть за ними придут только если всё закончатся и на фронт начнут отправлять самих сотрудников ТЦК. Поэтому и бунтов нет. Всё, ведь, правильно – сотрудники ТЦК заплатили за свою должность и теперь «отбивают расходы» и зарабатывают – система работает в привычном режиме. Не заплатил – спрячься или убеги, не смог убежать – не повезло – умрёшь.
И на фронте, чтобы командиры торговали отпусками, увольнительными и местами в тылу, надо чтобы были желающие за это платить. Опять-таки, любая армия, как и любое общество, не свободна от коррупции. Но везде коррупция – эксцесс, который пытаются скрыть, а в ВСУ коррупция – порядок. Если откажешься платить, тебя не поймут твои же товарищи (могут и убить). Командира за коррупцию они, конечно, ругают (так положено – такой же ритуал, как охотничий танец индейцев бассейна Амазонки), но сами открыто мечтают попасть на его место и брать как он.
Собственно феноменальная устойчивость украинской системы, живущей без экономики и по сути без нормально функционирующей власти, заключатся именно в том, что она разделена на два параллельных мира, покупающих услуги друг у друга.
Почему средний украинец хочет конца войны? Потому, что шанс быть убитым гораздо выше шанса попасть на достаточно доходную должность. При этом во время войны резко вырастает количество бесплатных повинностей, которые несёт народ и практически исчезают те случаи взаимодействия, в которых платит взятку государство. Почему украинцы любят выборы и готовы проводить их ежемесячно? Потому, что это период, когда государство, представленное кандидатами, даёт взятку народу в лице избирателей, политтехнологов, журналистов, артистов и т.д. Во время войны выборов нет и это огорчает привыкший зарабатывать на них народ.
За двадцать пять лет системы, в которых живут украинское и российское общество, разошлись настолько, что люди (даже родственники) перестали понимать побудительные мотивы друг друга. Но ведь украинцев не понимают и в Европе, куда они стремились и куда многие из них, воспользовавшись войной, удрали. В Европе, хоть коррупционная составляющая постоянно растёт, но тотально коррупционная система, как на Украине, пока не создана. Европейцы ещё не отчуждены от своих государств, их отношения с государствами не перешли полностью в режим продажи услуг друг другу. Они живут ещё в одном мире, а не в двух параллельных, пересекающихся лишь в точке коррупции мирах.
Поэтому, сталкиваясь с возмущением их готовностью брать деньги вчера у Госдепа, сегодня у Кремля, а завтра у МИ-6, украинские политики и журналисты в ответ возмущаются «лицемерием охранителей». «Ведь это же деньги!» — говорят они. «Вы просто завидуете, что дали не вам!»
Как показывает опыт вошедших в Россию территорий, со временем это лечится. Времени требуется немало. И усилия надо прилагать немалые, ибо украинцы стремятся распространить привычную им систему в новой среде обитания и слабые люди поддаются. Тем более, что обычная коррупция есть в любом обществе, в любом государстве и поначалу внешне украинская коррупционная система ничем не отличается от обычной коррупции, кроме повышенной эффективности и доходности.
Но такая система очень быстро разлагает всё, к чему прикасается – людей, общества, государства, оставляя после себя руины. Коррупционные системы не способны производить, только делить имеющееся. В этом украинская система, конечно, опасна, и можно понять желание отгородиться от неё высоким забором. Но дело в том, что забор не поможет. Чтобы существовать такой системе нужны внешние источники. Она обязательно переберётся через забор.
Коррупцию остановить нельзя. Можно только контролировать, постепенно загоняя в приемлемый формат. Но для этого надо контролировать поражённое тотальной коррупцией общество (именно так Путин лечил Россию, которая, хоть и не успела зайти так далеко, в 90-е шла по тому же пути, что и Украина). Просто Украина застыла в обществе переходного периода, в нём выросли целые поколения, для которых это общество и обслуживающее его квази государство являются единственными известными.
Но временное не может быть постоянным, так как деление не может существовать без умножения. Поэтому меня, кстати, не напрягают потуги украинских политиков-эмигрантов, вернуться и поруководить созданием «новой Украины». У них всё равно ничего не выйдет. Они плоть от плоти этой системы и на их корпоративах выступал Зеленский, ныне приватизировавший их кормушку. Коррупцию они могут возглавить, но не победить.
Коррупция сама себя не отменит. Победить её задача посложнее денацификации. Решить её можно только опираясь на мощный внешний, не подконтрольный системе тотальной коррупции ресурс. Всё, что внутри она сожрёт и переварит, после чего всё равно займётся тем, что рядом.
Это как производители наркотиков. Они не могут не торговать наркотиками, так как иначе производство бессмысленно. Поэтому вы не можете не уничтожать плантации коки и опийного мака. Само существование плантаций, требует сбыта и пока они существуют наркотики будут пересекать границу, как бы вы её ни укрепляли.
Коррупционная система опаснее наркотиков. Она растёт на месте, её не надо перевозить через границу, и она стремится пожрав государство, слиться с ним, стать эрзац-государством. Тут уж или мы её, или она нас.
