Беда в независимой Квазифинляндии

Предупреждение перед прочтением: любые совпадения с реально произошедшими событиями – почти случайны, хотя их обнаружение закономерно ибо подчинено аналогии и сравнительному краеведению; но собственные названия изменены на другие! Носители употребленных же собственных названий к событиям отношения не имеют.

В начале краткого повествования о всех непроизошедших событиях нашей израссказки-измышляжки представим карту тех стран, в которых именно не происходили описываемые события – это сделано для того, главным образом, чтоб читатель не перепутывал в ходе чтения страны и государства, кои на карте обозначены разными шрифтами. Границы государств примерны, ибо точные границы для содержания повествования значения особенного не имеют.

 Карта независимой Финляндии, о которой далее пойдёт речь

Значится так, представьте себе такую вот ситуёвину: два соседствующих государства, одно из которых именуется Скандинавским королевством со столицей в Копенгагене и состоит из таких стран: Норвегии, Исландии, Гренландии, Северной Лапландии и Дании, а второе именуется Финляндией (прошу заметить эту простоту названия: не Финская республика, не Финляндское княжество, не царство Финляндия, а просто – Финляндия) и состоит из соседствующих стран: Швеции, Готии, Скании, Южной Лапландии, Эстонии и собственно Суоми, которая собственно и получила наименование на скандинавский манер «Финляндия». Второе государство имеет столицей Стокгольм, поскольку создали это государство шведы. Почему же оно не именуется Швецией? Да вот в какой-то из моментов шведы решили отличить своё государство от соседнего Скандинавского королевства и поименовали это всё своё сборное государство Финляндией (видимо потому, что в этом государстве чересчур много было финнов: и финны-суомы, и лопари-лапландцы, и эсты-эстонцы). Тут, конечно, надо напомнить читателю, что все перечисленные перечисленные страны можно объединить помимо указанных двух государств в две большие страны, в одну из которых бы относились германские народы, или даже народы скандинавов, поскольку речь идет только о тех родственных народах германцев, которые вышли из Скандинавского полуострова и говорили на наречиях одного языка, а в другую – западные финские народы: лопари, суомы, эстонцы и возможно карелы с ижорой, но о последних наша история умалчивает. Ну, вот такую ситуацию следует себе представить.

За те годы, что прошли после создания описанных двух государств наметилась вражда между Финляндией и Скандинавским королевством. Вражда эта определена тем, что под лозунгом Единой Финляндии финны и особенно эстонцы стали вытеснять в Швеции и Готии институты шведско-готской культуры, сокращать шведские школы, ограничивать шведское радио и телевидение, поощрять только финскоязычных исполнителей эстрады, а всех шведских писателей объявили зарубежными – скандинавскими. В столицу Финляндии, Стокгольм, понаехало много финнов и эстонцев. При этом представители «титульной» нации не отделяли себя от нетитульной, а требовали, чтоб шведы себя называли финнами (это, кажется, в политологии называется фашизмом, но не будем этого утверждать), а в качестве примера эстонцы перестали себя именовать эстонцами, и даже стали считать себя самыми чистыми финнами. По этому поводу возникли некоторые пререкания со скандинавами, как внутри государства, что впрочем сдерживало объявление таких пререканий непатриотичными, так и с соседями. Содержание всех этих пререканий не перескажешь, но некоторые из них можно привести для примера.

Так, когда финнам соседи, датчане из столицы Скандинавского королевства Копенгагена, говорят, что Финляндия – это традиционное название Суоми и потому финны – это суомы, а не эстонцы, то эстонцы кривятся и отвечают, что в современной Финляндии все финны, и что они, южные финны (то есть эстонцы), единственные сохранили финскую культуру. Когда им, эстонцам, датчане говорят, что им, датчанам непонятно, отчего эстонцы забыли, что они эстонцы, то эстонцы говорят, что это вот слово «эстонцы» – это устаревшее название южных финнов (скорее это было опять же не устаревшее, а экзогенное шведское название народа чуди, а чудики же сами себя именовали маарахвасами – разве теперь разберёшься во всех этих названиях?). Когда датчане говорят, что столица самой Эстонии, то есть Таллинн, – это построенный ими, то есть датчанами, Ревель, и даже название Таллинн означает по-эстонски Датский город, то эстонцы начинают нервничать и говорят, что датчане вообще и не скандинавы, потому как Дания – это не Скандинавия, а что истинные скандинавы – это они, финляндцы, потому что их финляндская столица Стокгольм – это самая что ни на есть Скандинавия, и что они – наследники великой скандинаво-финляндской культуры и истории, и что очень может быть, что вся скандинавская история сделана ими – истинными скандинавами финляндцами, то есть в частности и эстонцами как лучшими представителями единой финляндской нации. Когда датчане говорят, что они уже говорили эстонцам, что эстонцы – это не совсем финляндцы и даже совсем не финляндцы, а эстонцы; и когда они говорят на своём эстонском, то они говорят не на финском, а всё же на эстонском, то эстонцы снова-таки нервничают и говорят, что как раз они, южные финляндцы, говорят на настоящем финском, и не надо их сравнивать с теми финляндцами по ту сторону Финского залива, которые уже и не помнят толком финского, а говорят на финско-шведском суржике. И действительно в описываемой реальности многие финны говорят на финско-шведском суржике, хотя и язык суоми также сохранился, но уже в школах Финляндии не преподаётся – там преподаётся эстонский под названием «финский».

Шведы потихоньку ропщут: своего родного Карлсона они изучают только как персонажа зарубежной литературы, в их родном Стокгольме – засилье эстонцев, искренне считающих Стокгольм исконно финским городом, и даже по этому поводу переписавших историю Великой Финляндии. Эстонцы гордятся завоеваниями древних готов и приписывают их своим предкам, из-за чего древние завоевания готов в школьных учебниках именуют древней Гото-Финией. Шведы грустят и заставляют детей учить эстонский, потому как решили, что со шведским языком уже не проживешь, и в будущем Стокгольме именно эстонский будет использоваться во всех общественных сферах. Единственные, кто заступается за шведов – это соседние датчане. Когда-то между шведами и датчанами была вражда, потому как датчане, занимаясь собиранием Скандинавских земель, вполне логично включили в Соборную Скандинавию и шведов, и даже немного притесняли их на правах первособирателей Скандинавских земель. Но потом, когда совместно датчанами и шведами были собраны и многие другие земли, то они в своей Соборной Скандинавии решили поделить зоны ответственности (видимо по примеру древних римлян), в результате чего датчане курировали Западную Скандинавию, а шведы – Восточную Скандинавию. Вернее, это сперва шведы (как и все скандинавы) именовали свою восточную зону ответственности Восточной Скандинавией, но позже решили её переименовать в Финляндию (точнее – в Финляндскую Соборно-Скандинавскую Республику), поскольку крупнейшей страной в их области ответственности была именно Финляндия. Дело в том, что так сложилось, что в Скандинавии всё «восточное» имеет не очень приятную коннотацию, из-за чего и «Восточная Скандинавия» как бы звучало не комильфо (и тут надо вспомнить, что одной из причин этого была «восточная» этимология слова «эсты», то есть имени эстонцев, но было ли это существенно в том случае, а даже если и было, то было ли первое причиной второго или наоборот – всё это уже было спорным). А вот наименование «Финляндия» звучало для шведов достаточно экстравагантно. Тем более, что само слово «Финляндия» – шведское, и шведы не просто активно начали заселять Финляндию и дружить с суомами, которых стали именовать финнами, но у них образовался даже некоторый синтез культур: финны постепенно усвоили шведский язык, поскольку он был более развит и потому развивал финнов, и говорили со шведами по-шведски, а шведы увлекались мягким говором финнов и повально изучали Калевалу, гордясь, что вот они шведы, в отличии от всяких других братьев-скандинавов, все знают Калевалу и могут часами её цитировать. И действительно их родственники датчане не понимают из Калевалы ни слова, вылупливают глаза, когда шведы начинают затягивать калеваловские строки, и искренне начинают признавать, что таки да: у шведов есть какая-то своя культурная изюминка, им датчанам несвойственная и даже непонятная.

Но вот прошли годы со времён Соборной Скандинавии, объединявшей западные и восточные земли, собранные воедино скандинавами, и Соборная Скандинавия развалилась на два государства. Произошло это под влиянием скорее внешних сил, но активными сторонниками развала были недолюбливающие скандинавов эстонцы, которые считали себя самым сохранившим исконную культуру Финляндии народом, то есть настоящими финляндцами, и потому активно заселявшими Стокгольм, бывший и оставшийся столицей нового государства с названием «Финляндия» (почему-то эстонцы решили не заморачиваться с уточнением названия государства, а собственно финны-финляндцы и не возмущались). Сначала шведы, хотя и грустя о разрыве с родственниками-скандинавами, всё же считали себя хозяевами в этом новом государстве – ведь они же его создали в тех границах, в которых оно существует и да-да, включили когда-то в эти границы и эстонцев, отвоевав их у Ливонского ордена, – и тогда эстонцы были рады отлучению их от ливонцев и присоединению к семье финнов – ведь их включили в Восточную Скандинавию, которая тогда уже официально именовалась Финляндской Соборно-Скандинавской Республикой, а эстонцы, конечно же, относили себя к большой семье финских народов, да и столицу эстонцев Таллинн всё-таки построили датчане, которые заправляли в Копенгагене, столице Соборной Скандинавии. Короче, шведы считали себя сначала хозяевами государства Финляндия и его столицы Стокгольма. Но им со временем объяснили, что надо не только уметь Калевалу цитировать, но и в остальных случаях общаться по-фински: и документы писать по-фински, и по радио выступать по-фински, и в суде свои интересы представлять по-фински. Ведь государственный язык Финляндии по конституции – финский! Шведы начали тужиться и пытаться соответствовать, но как-то у них получалось хуже, чем у и без того финскоговорящих эстонцев, которые пользуясь случаем понаехали в Стокгольм и заполонили и радио и театры и вузы, а затем и суды и парламент. Тут-то шведы и отметили, что почему-то преуспевают в этом деле не финны, а эстонцы, да и говорят они не по-фински-то, – когда говорят, что говорят по-фински, – а по-эстонски! Но эстонцы быстренько объяснили шведам, что эстонское наречие – это одно из самых чистейших финских наречий, и вообще, говорят эстонцы шведам, перестаньте их, эстонцев именовать эстонцами, потому как они, как и все граждане Финляндии – финляндцы! Шведов как-то коробило называть себя финляндцами. Но это было сначала, а потом им даже не надо было напоминать, что именно так написано в конституции Финляндии, а потому спорить – бесполезно. Ну, и потом об этом уже больше стали говорить датчане, о чём уже было рассказано. Единственно, что можно добавить – так это о представлениях скандинавов и финляндцев об истории столицы Финляндии, славного города Стокгольма. Дело в том, что Стокгольм традиционно все в Скандинавии называли матерью городов Скандинавских, но вот был он по факту столицей Финляндии. Почему же называли Стокгольм матерью городов Скандинавских было не очень понятно: во-первых, города скандинавские начались в Норвегии, которая и продолжала входить в Скандинавское королевство (а скандинавами ныне именовали только граждан Скандинавского королевства), но города которой почему-то такого почетного названия не удостоились; а во-вторых, современной столицей Скандинавии был Копенгаген, а как всем известно «матерь городов» – это всего лишь «столица», поскольку это дословный перевод слова «метрополия» и именно так датский сказочник Андерсен в одной из своих сказок назвал Стокгольм за то, что временем действия одного из своих сказочных персонажей он выбрал период, когда Стокгольм был столицей Всея Скандинавии (но и тогда видимо речь шла об объединении только Готии и Швеции). Но все скандинавы уважали Андерсена и по привычке называли Стокгольм матерью городов Скандинавских. Эстонцы воспринимали это наименование буквально, и так как сейчас Стокгольм был столицей Финляндии, а самыми искренними финляндцами были они, эстонцы, то и это давало им повод рассказывать датчанам, что те, датчане, – вовсе и не скандинавы, а смесь немцев и русских, и ещё прибалтов верно, а вот они, эстонцы, то есть финляндцы, как раз и есть самые что ни на есть скандинавы, и у них нет примеси ни немцев, ни русских, ни тем более прибалтов. И соответственно вся история Скандинавии – это история заслуг эстонцев по освоению северных морей, Гренландии, финских земель (и собственно их эстонских земель также). Насколько это было убедительно – трудно судить, поскольку историю Скандинавии в Финляндии старались не преподавать, а потому финляндцы всякого происхождения, уже даже в большинстве своём и не зная о том, кто такой Андерсен, с трудом могли что либо оспорить в этом варианте изложения прошлых событий.

Сами же шведы потихоньку сникли и даже стали уезжать в Копенгаген на заработки и даже на постоянную жизнь. Отчасти потому, что при эстонцах Финляндия стала утрачивать экономический потенциал: «Вольво» еле-еле что-то производил, «Электролюкс» уступил значительную часть своих рынков конкурентам, «Скания» вообще была закрыта из-за своего непатриотичного по представлению современных финляндцев названия, да и с другими предприятиями было всё не в лучшем виде. Кроме того, эстонцы всё время скандировали шведам и готам: «Чемодан-вокзал-Скандинавия». Ну, часть шведов и готов и поехали в Скандинавское королевство. Там датчане, надо признать, к приезжающим шведам относились всё-таки не как к первому сорту скандинавов, но всё-таки как к родным, поскольку говорили на очень похожем скандинавском наречии, и даже учили в школе Карлсона как родного детского персонажа. С экономикой в Скандинавии после развала Соборной Скандинавии было тоже всё плохо, но всё же скандинавы со временем начали исправлять положение, сначала использовав доступ к рыбным и нефтяным богатствам Норвегии, а затем и норвежскую нефть стали поставлять в ту же Финляндию (рыбой финны перебивались и своею – в частности шпротами, – хоть и похуже качеством с точки зрения питательных свойств, но денег на покупку жирной норвежской трески у них не было, а потому они тешили себя рассказами, что на балтийских анчоусах вырастают настоящие финляндские богатыри – собственно к этим легендам прислушались даже богатые соседи датчане, и даже начали завозить себе балтийские анчоусы ради потехи, как баловство к пиву). Короче, экономика Скандинавского королевства в сравнении с финляндской процветала, и датчане с норвежцами полностью восстановили свои государственные службы и армию. У их соседей, финляндцев, в этом плане всё было похуже. Они в большей степени были заняты сочинением альтернативной истории и преподаванием её в школе, а также рассказывали другим государствам, что северная Лапландия  – это исконные финские земли и надо бы их вернуть финляндцам. Датчане по этому поводу смотрели косо и говорили шведам: «Вы там уймите своих горячих эстонских парней, объясните им, что исконных земель не бывает, что земли завоёвывают и отвоёвывают, а если у них такие запросы, то мы им наваляем, у них ведь даже армии нет!» О войне со шведами у датчан речи не было. Но на такие заявления шведы только томно вздыхали и тайно мечтали отсоединить Эстонию от созданной когда-то ими самими «Финляндии». Но дело обстояло хуже: и сами суомы, страну которых шведы когда-то назвали Финляндией, уже больше прислушивались к эстонцам, и даже язык эстонский стали считать чистой финской речью, не замутнённой шведским влиянием (шведы ещё пытались спорить, что мол Калевала-то написана не на эстонском, да и в эстонском много ливонских заимствований, но их уже никто не слушал). Что ещё хуже: среди шведов выросло поколение, искренне считающее себя «финляндцами», а не шведами, и даже пытающихся в быту говорить по-эстонски. Такое ренегатство было для шведов старшего поколения самым обескураживающим. Причём слово «швед» стало оскорбительным в среде шведских ренегатов (почти как «кацап» в Кацапетовке на «Восточной Украине», если уместно такое сравнение).

И вот случилась беда. Собственно с эстонцами всегда была беда в Стокгольме – они вели себя диковато, обижались на то, что им припоминали службу русским против ныне дружественной финляндцам Ливонской республики, сносили памятники Астрид Линдгрен, потому что оказалось, что образ своего Карлсона она списала с германского нацистского преступника Геринга. Если президентом Финляндии выбирали про-эстонского шведа или француза (в Стокгольме и Гётеборге жили также и ошведившиеся французы, которые теперь себя с тем же настроением души именовали финляндцами, как ранее они себя именовали шведами), то эстонцы радовались и устраивали шумные гуляния в Стокгольме. При этом выкрикивая антифранцузские лозунги. Но если побеждал прошведский швед или француз, то его объявляли продатским президентом и шумно устраивали разрушения в Стокгольме, сопровождая это угрозами в адрес датчан и снова-таки французов, требуя свержения ненавистного скандинава. Собственно, результаты голосования для них, эстонцев, по умолчанию не значили ничего, поскольку они считали всякое голосование, во-первых, априори фальсифицированным французами, а во-вторых, эстонцы считали, что при голосовании у шведа также один голос, как и у эстонца и финна, а разве может голос шведа равняться голосу искреннего финляндца в независимой Финляндии? Почему же не отменили в независимой Финляндии институт голосования вовсе? А потому что по любимой эстонцами легенде голосование было древним кавказским ритуалом, а Кавказскую Калорийную Конфедерацию (ККК) эстонцы очень уважали и хотели стать её союзником. Они очень часто по этому поводу говорили: мы кавказоиды, а значит, Финляндия – это тоже Кавказ. Ну, и очень хотели эстонцы, чтоб Финляндия вошла в состав ККК.

Да, с эстонцами всегда была беда для шведов в независимой Финляндии. И беда была во многом: шведы были сильны в металлургии, в кораблестроении, автомобилестроении, приборостроении, разработке и производстве оружия. В высших училищах они могли бы это всё преподавать своим детям, подготавливая новые поколения специалистов, но вот беда: они могли это преподавать на шведском, а на финском они могли только Калевалу цитировать. Финны же и эстонцы были слабы в этих премудростях, но могли бы преподавать их на финском, если бы разбирались в предмете. В результате в развитии технологических знаний образовался застой – по инерции старые (в переносном и буквальном смысле) специалисты ещё что-то разрабатывали, думая на шведском, а финны, хорошо владевшие шведским, переводили эти всё менее актуальные работы на финский. Эстонцы преподавали почти все эти науки и в Таллинне и в Стокгольме (преподавали в Гётеборге и шведы с готами на шведском, но подвергались за это общественному порицанию: мол, как это такие образованные представители финляндского народа и до сих пор не выучили финляндский язык), но хорошо могли преподавать только дисциплину «вылов анчоуса в мелководном внутреннем море», а вот изучение этой дисциплины не очень было интересно финской (суомской) и шведской молодёжи, которая старалась выехать на заработки в Скандинавское королевство – финны обычно знали шведский язык лучше, чем шведы финский, что помогало трудолюбивым и спокойным финнам находить работу в Норвегии и Дании. Поэтому смешанные трудовые артели шведов и финнов трудились на благо Скандинавского королевства, и даже служили в скандинавской армии. Эстонцы хуже выучивали наречия скандинавского языка, в частности и всё ещё распространенного в Стокгольме шведского, который хорошо понимали датчане и норвежцы, да и вообще не хотели учить скандинавские языки, относясь к ним презрительно. Поэтому ездили на заработки в Ливонию (Ливонскую республику), поскольку ливонский язык как-то по привычке изучивали (да и что греха таить – как бы ни были лживы датчане, но есть в эстонском и заимствования от ливонцев). Там к ним относились достаточно презрительно, а также не могли простить Лифляндскую резню, но тем не менее ездить эстонцы на заработки не прекращали, потому как с работой в независимой Финляндии было плохо. Работа, если и была в независимой Финляндии, то в Швеции, Готии и Скании, где ещё были заказы на старых предприятиях от традиционных смежников из Дании и Норвегии, а туда эстонцы ехали только в столичный Стокгольм, в котором уже позакрывались почти все старые предприятия из-за того, что из-за столичного статуса Стокгольм сосредоточил развлекательные центры, уровень зарплат в которых был куда выше, чем у корабелов и автомобилестроителей.

Но та беда, о которой было написано «И вот случилась беда» – это была особенная беда. Дело в том, что после очередного свержения «продатского» по мнению эстонцев шведа-президента, которым каким-то чудом шведам и финнам удалось выбрать, не смотря на ярое противодействие эстонцев, вдруг в Скании началось восстание.

Восстание началось достаточно странно: сначала шведы и готы выдвинули четыре требования: 1) пересмотреть конституцию Финляндии целиком так, чтоб её потом можно было соблюдать, не ущемляя и создателей этого государства, которых всё чаще объявляют нацменшинством, а их родной язык лишают даже права регионального; 2) в новой конституции рассмотреть возможность федерализации государства, потому как нет такого этноса «финляндцы» – и сами финны уже страдают от того, что называющие себя истинными финляндцами эстонцы не хотят различать этническое и политическое понимания слова «Народ»; 3) признать шведский вторым государственным; 4) провести опрос среди всего населения Финляндии о том, хотят ли они сотрудничать с Европейским Союзом, который создали соседи датчане и норвежцы из Скандинаского королевства, или всё-таки вступать в экономическое сотрудничество с ККК, как на этом настаивают эстонцы и союзники кавказцев соседи из Ливонии – собственно шведам и готам хотелось бы сотрудничать со всеми, но кавказцы и скандинавы настаивают, что нужно выбрать кого-то одного, а если эстонцам без разницы, потому что они ничего кроме кильки не производят и съедают её в основном сами, а потом ездят на заработки в Ливонию, то Скания, Готия и собственно Швеция в последние годы начала восстанавливать свою экономику и получала заказы на строительство рыболовецких судов для глубоководных морей, производство оборудования для нефтедобывающих платформ в Норвежском море, и многое другое для скандинавов и европейцев. Эти четыре требования были проигнорированы правительством эстонско-французских узурпаторов, свергнувших «продатского» президента шведа. Шведы и готы ответили манифестациями, и даже начали махать старыми флагами Соборной Скандинавии, – пожалуй, последнее было ошибкой, поскольку эти флаги остались государственными в Скандинавском королевстве и эстонцы, называя шведов скандинавами, стали утверждать, что это вторжение скандинавов из Скандинавского королевства. Но хуже полного игнора требований и обвинений в предательстве скандинавов в пользу скандинавов было то, что какие-то хулиганы из эстонцев и шведов-ренегатов устроили большое избиение в Гётеборге, в ходе которого были убиты многие манифестанты. И вот тогда объявились повстанцы в Скании, которые сказали, что после бойни в Гётеборге не быть вооружёнными – это или смириться с финляндским фашизмом, либо стать жертвой финляндских фашистов. А поскольку среди скандинавов независимой Финляндии было популярным требование федерализации, то повстанцы сказали, что они провозглашают суверенитет Скании. Затем провозгласили суверенитет юго-западной Готии, затем – острова Готланд. Сказать, что они делали нечто очень несоответствующее духу четырёх требований было нельзя, поскольку федерализация подразумевала, что суверенное федеративное государство включает в себя субъектов государственности, также обладающих суверенитетом: объявление суверенитетов отдельных областей независимой Финляндии подразумевало, что все остальные области также провозгласят последовательно суверенитеты, что и сделает Финляндию федерацией. Но никто больше объявлять суверенитеты в независимой Финляндии не собирался и повстанцев Скании объявили сепаратистами – они ведь провозгласили суверенитеты своих областей при том, что независимая Финляндия по конституции была унитарным государством (правда суверенитетом по этой непоследовательной во многом конституции обладал Шпицберген, но это считалось особым случаем – на Шпицбергене традиционно базировался норвежский флот, сам Шпицберген был не очень законно когда-то передан из Западной Скандинавии в Восточную Скандинавию, и к тому же эта передача была совершена в честь одного из круглых юбилеев соборности Скандинавии как залог скандинавского единства, а после распада единства норвежцы постоянно шумели, что раз нет единства, то и залог надо бы вернуть, да и вообще там на Шпицбергене жило много русских шахтёров, которые не вписывались в общий скандинаво-финский расклад). В логике объявления их сепаратистами также было сложно отказать.

На восстание в Скании правительство эстонско-французских узурпаторов ответили бомбёжками населённых пунктов Скании. Это было как-то очень неожиданно, поскольку повстанцев было не так уж много, а остальное население Скании, хотя им были очень неприятны события в Гётеборге, ещё не до конца определилось, поддержать ли им повстанцев или нет. Когда начались бомбёжки Скании, то родственники из Норвегии начали звонить в Сканию и говорить им: «Да что это вы, в самом деле? Неужели из-за этой глупой блажи ввести шведский вторым государственным в Финляндии вы подвергаете такой опасности своих детей? Да и действительно, сколько лет уже живёте в Финляндии – выучили бы уже, в конце концов, этот финляндский». Абоненты из Готии и Швеции вели себя по-разному: одни молча кивали телефонной трубке, другие говорили, что они же не это требование главным выдвигали, а третьи злобно отвечали родственникам: «А чего ж ваши гренландцы ещё не выучили эскимосский?» (после чего вешали трубку и мучительно думали, смотря на Полярную Медведицу: «А может и вправду, чемодан-вокзал-Скандинавия? Так мы ж вроде бы и так в Скандинавии… Ну да, это не Скандинавское королевство, но разве от того эта земля перестала быть Скандинавией?»)

Что было потом? Всех выдвинувших эти пресловутые четыре требования обвинили как подельников повстанцев в антигосударственной измене и бросили в зинданы (эстонцев этому научили кавказцы из ККК). Те возмущались, что ничего антигосударственного они не предлагали, что государство – это они сами, жители свободной Финляндии, и есть, то есть должны строить государство так как им удобно, а не то, что это нечто данное природой, и наконец, кричали о том, что сами же эстонцы совершили переворот в Стокгольме и тем самым уничтожили Финляндское государство, а теперь валят с больной головы на здоровую. Эстонцы ответили, что они, чудины, как раз знают, что делают, а вот эти чудики из Скании действую в интересах соседних скандинавов.

Потом объявилось всё больше и больше вооружённых повстанцев. Откуда они взялись именно вооружёнными было непонятно, потому что в Скании эстонцы даже военных частей не держали (боялись, что в случае войны со скандинавами местные скандинавы предадут независимых искренних финляндцев), да и состояли отряды повстанцев не только из готов и шведов, но и из никому неизвестных личностей, которые провозгласили новое государство Новоданию. Мотивировали это тем, что Скания и Готия когда-то были частью Датского королевства. Это отчасти было правдой – Скания уж точно когда-то была частью Дании. После первых бомбёжек сами шведы и готы уже были готовы и на Новоданию, потому как в этом было хоть что-то родное скандинавское вместо надоевшего «финляндского» засилья эстонцев и офинненых французов. Но последующие бомбёжки показались страшнее гётеборгской бойни, и к тому же ходили слухи, что всё это проделки ливонцев, которые создали Новоданию, чтоб в Финляндию вторглось Скандинавское королевство ради защиты своих скандинавских братьев, и тем самым подали повод для вступления в войну ККК, и что якобы кавказцы из ККК готовы были уничтожить всех – и шведов, и датчан, и даже финнов, но им нужен был веский повод. Однако восстание нашло поддержку и многих местных готов и шведов. А Скандинавское королевство действительно ввело войска. Но даже и не ввело вовсе, а просто объявило, что они переоформляют свои интересы на Шпицбергене, где и так стоял Норвежский флот и который (Шпицберген) когда-то был передан шведской Восточной Скандинавии, и впоследствии вошёл в Финляндию, но всё-таки всё время позже продолжал оставаться базой Норвежского флота, – для этого был проведен опрос среди норвежцев Шпицбергена и те на фоне узурпации власти в Стокгольме с удовольствием подтвердили, что хотят быть частью Скандинавского королевства. Имевшиеся там войска Финляндии были под звуки марша отправлены в Южную Лапландию и Норрланд. Всё Скандинавское королевство радовалось возвращению Шпицбергена в скандинавскую семью, утверждая, что попал он в Финляндию незаконно (для таких утверждений были основания). Жители Шпицбергена были рады (кроме русских шахтёров, которые добывали на Шпицбергене уголь и которым эстонцы за деньги кавказцев обещали признать их полноправными финляндцами и даже кавказцами – впрочем, норвежцы и датчане теперь тоже извинялись перед русскими шахтёрами за прежние обиды и пообещали им сделать официальными их незаконные копанки на Шпицбергене, из-за чего русские шахтёры Шпицбергена уже даже и не знали к какому из лагерей примкнуть, тем более, что у богатых датчан было больше денег чем у финляндцев, но финляндцы обещали, что им подкинут ещё больше денег кавказцы из ККК – и кивали на ливонцев, которым действительно кавказцы из ККК подкинули приличную сумму денег). Оказалось, что со Шпицбергеном не всё так просто – он действительно когда-то не очень законно был передан из Западной Скандинавии в Восточную Скандинавию, да и заселяли его норвежцы, да и согласно договорам он был базой Норвежского флота Скандинавского королевства и потому это самое королевство не «вводило» войска на Шпицберген, да и действительно эстонцы совершили переворот в Финляндии и на момент переворота государство Финляндия как бы и не существовало – потом-то его как бы восстановили, но Шпицберген к тому моменту уже почти ко всеобщему удовольствию шпицбергенцев был включён в Скандинавское королевство, и было ли это тем же самым «государством Финляндия» было не очень понятно. При этом восстание в Новодании Скандинавское королевство и не поддерживало, по меньшей мере официально. Да, Скандинавское королевство сожалело о невзгодах и гибели «новодатчан», а датчане принимали беженцев из Новодании, а датские и норвежские общественные организации передавали в восставшую Новоданию сникерсы и патроны. Но ходили слухи, что снабжают восставших Скании соседние французы Гётеборга, которые при этом громче других кричат лозунги «За единую Финляндию» и на кавказские деньги мобилизуют шведских ренегатов на войну в Новодании (также там появились и ливонские наемники-снайперы). События закручивались. В Финляндии объявлена мобилизация, но не всеобщая, а добровольцев. Также было заявлено, что Скандинавское королевство вторглось в независимую Финляндию, но представители самого Скандинавского королевства пожимали плечами и крутили у виска, тыкая большим пальцем в сторону представителей Финляндии, когда их об объявлении войны спрашивали ливонцы, русские и кавказцы из ККК. Датские добровольцы и эскимосы также хлынули в Новоданию, как и финляндские войска. Сами эстонцы начали массово отлынивать от призыва на войну в Новодании, потому что их запугали зверствами эскимосов, воюющих на стороне новодатчан. Откуда и почему взялись эти эскимосы было непонятно – ещё недавно Скандинавское королевство подавило сепаратизм эскимосов в Гренландии (где воевали и финляндские добровольцы) и то ли это были эскимосы командира Кан-Дын-Рыбы, который возглавил ту часть эскимосов, которые согласились признать целостность Скандинавского королевства, то ли это были те эскимосы, которые уехали из Гренландии после подавления их восстания, и которые прятались в Ливонии на деньги кавказцев из ККК. Короче, восстание было несколько странным – все ждали вторжения Скандинавского королевства, но оно не вторгалось, а отряды регулярной армии Финляндии, состоящие по большей части из шведских ренегатов, убивали в Скании готских ополченцев, датских добровольцев и эскимосских оплаченцев. Эстонцы прятались от призыва в Ливонии, а финны прятались от призыва в Дании (что также ыло странным). Те же финны, которых всё-таки призывали, уже не знали на кой им эта Великая Финляндия, если за неё нужно будет умереть; и тем более если новодатчане теперь уже после их бомбёжек не хотят этой Великой Финляндии; а если Скандинавское королевство действительно вторгнется, то эти бесноватые викинги ведь наваляют всем, поскольку у Финляндии вся армия держится на старых ржавых запасах оружия, которые остались от Соборной Скандинавии, а армия датчан и норвежцев перевооружена на деньги за продажу гренландской трески и норвежской нефти. Отбиться будет можно только если вступятся кавказцы из ККК, но тогда вообще всем кирдык, и самим кавказцам кстати тоже. Некоторые эстонцы при этом кричали: «Та давайте отсоединим эту Сканию, они всегда были тормозом развития нашей независимой Финляндии». Но им затыкали рты шведские ренегаты, которые были родом и из Скании тоже, и которые теперь себя уже считали финлядцами и не хотели, чтоб их родина досталась проклятым датчанам. Да и где же граница тех земель, которые тогда надо было бы отдать проклятым датчанам? Ведь у многих граждан независимой Финляндии же общескандинавская культура, а это значит, что скандинавы претендуют, верно, и на Стокгольм, который именуют матерью городов Скандинавских, и даже возможно на Норрланд. Да, конечно, сами датчане живут вне Скандинавского полуострова, и их Копенгаген потому находится как бы даже и не в Скандинавии. Но их Великая Скандинавия, создавшая Скандинавское королевство состоит и из Исландии и из Гренландии, которые тоже не та самая Скандинавия (которую они именуют Малой Скандинавией) и там всё-таки помимо эскимосов и прочих туземцев проживают и действительные потомки скандинавов – гренландцы, исландцы. Сами датчане – вполне скандинавы по происхождению, а к норвежцам вообще придраться сложно, поскольку они и скандинавы и живут в Скандинавии. Если же Скании удастся пойти вослед за Шпицбергеном в лоно Великой Скандинавии, то почему туда не отпустить и Готию, и саму Швецию с их Стокгольмом? Эстонцы очень любят свой Таллинн, но очень не хотят, чтобы Стокгольм ушел скандинавам. И какой город потом будет столицей? Таллинн? Хельсинки? Там же в Хельсинки даже эстонцев нет. А в Стокгольме эстонцы уже обжились целыми кварталами. Поэтому пусть резервисты шведы и финны убивают готов Скании, а эстонцы подождут когда вторгнется Скандинавское королевство. А если не вторгнется, то тогда шведских и финских резервистов направят на Шпицберген. Они там все умрут? Ну, и пусть! Зато тогда финляндцам помогут кавказцы из ККК и проклятым датчанам, которые основали Ревель (который теперь Таллинн), наконец-то придёт кирдык! Всем придёт кирдык? Ну, и пусть! Если всем придёт кирдык, то тогда проклятым датчанам точно придёт кирдык, а это по мнению эстонцев из Датского города лучшая участь для независимой Финляндии!