Пять величайших разведчиков-нелегалов России и СССР

Легендарное ГРУ (ныне Главное управление Генштаба ВС РФ) отмечает столетний юбилей. И хотя военная разведка представляет не всех профессионалов, занимающихся соответствующей деятельностью за рубежом, газета ВЗГЛЯД составила собственный рейтинг лучших разведчиков-нелегалов за всю историю российской разведки. И вот что получилось.

Прежде всего стоит обговорить критерии оценки. Разумеется, каждый подобный рейтинг сугубо субъективен, и все же некоторые признаки успешности работы разведчика-нелегала представляются наиболее обоснованными.

Во-первых, значимость переданной в Центр информации. Тут все понятно без особых комментариев.

Во-вторых, глубина внедрения в структуры противника. Иногда мы реально не знаем, какой объем информации тот или иной сотрудник передал в Центр и насколько она была важна. Но сама позиция внедренности человека была такова, что он практически наверняка должен был обладать данными критической важности. Просто срок давности и прочие обстоятельства (например, характер внедрения и создания легенды) до сих пор представляют государственную тайну.

И в-третьих – и это, пожалуй, самое важное – влияние деятельности разведчика на ход исторических событий. Результат деятельности отдельного взятого сотрудника разведки или созданной им агентурной сети может быть реально оценен только спустя десятилетия.

С этих позиций лучшими российскими разведчиками всех времен выглядят пять следующих персон.

Ян Виткевич (Ян Викторович, Йонас Виткявичюс)

Этот литовский шляхтич, в 15-летнем возрасте сосланный в Сибирь за участие в антироссийских бунтах 1823 года, стал чрезвычайно успешным разведчиком на службе Российской империи. Он опрокинул планы Лондона в Афганистане и Средней Азии в рамках того, что сами британцы впоследствии назвали «Большой игрой».

Его нашел в Орске знаменитый немецкий путешественник и естествоиспытатель Александр Гумбольдт, находившийся тогда на русской службе. Двадцатилетний литовский солдатик бегло говорил на десятке языков, включая фарси и местные тюркские диалекты, а Гумбольдту нужен был переводчик. Немец выхлопотал в Санкт-Петербурге помилование, и Виткевича даже произвели в унтер-офицеры, чтобы он мог официально присоединиться к экспедициям Гумбольдта. С этого момента он зажил жизнью первооткрывателя, разведчика и дипломата.

Ян Виткевич (фото: almamater.uj.edu.pl)

Он отправляется в киргиз-кайсацкие степи с караванами, надевает чалму, выдает себя за исмаилитского шейха, составляет первые описания Бухары, Коканда и Хорезма и шлет записки в Санкт-Петербург об устройствах ханств и об их отношениях в Белому Царю. В Бухаре он ведет сложные переговоры об освобождении русских с невольничьих рынков, встречает посланников афганского эмира Дост-Мухаммед-шаха и впервые сталкивается с английскими агентами – это было встречное движение. Англичане проникали в Среднюю Азию с юга – из Индии, а Виткевич стал первым россиянином, двигавшимся с разведывательными целями с севера. С этого момента и начинается «Большая игра».

Виткевич привозит афганцев в столицу и получает официальное назначение в Кабул, где обнаруживает британских эмиссаров и начинает сложную придворную интригу. В результате он устраняет из двора эмира английского посла Бернса и занимает его место, распоряжаясь афганским двором, армией и гаремом.

Бернс начинает угрожать войной из Лондона в тот момент, когда Виткевич уже практически склонил эмира к подписанию союзнического договора с Россией на условиях, которые превращали Афганистан в российскую провинцию. Не желая ввязываться в войну на столь отдаленном театре, Николай I отзывает Виткевича, и через несколько дней после этого Великобритания вторгается в Афганистан. Так называемая первая англо-афганская война началась для Лондона победно, но закончилась позорным разгромом и надолго подорвала престиж империи. Ситуация в «Большой игре» на время вернулась к статус-кво.

Через восемь дней после возвращения в Санкт-Петербург Виткевич был найден мертвым в своем номере в гостинице «Париж». На полу валялся пистолет, в камине догорали какие-то бумаги, а документов, привезенных из Афганистана и Персии, найдено не было. Эту смерть бездоказательно объявили самоубийством бывшего литовского инсургента, разочарованного в русской службе. Версия об убийстве английскими агентами появилась только потом.

Виткевич в одиночку работал в стране, о которой в России ничего не знали и в которой англичане хозяйничали как у себя дома. Ему удалось выдавить их и спровоцировать заведомо обреченную на поражение военную экспедицию, которая на десятилетия остановила британскую экспансию в Среднюю Азию. В истории имперской разведки России равного Виткевичу человека не было, его роль как дипломата неоценима, а результат его деятельности виден даже через полторы сотни лет.

Арнольд Генрихович Дейч (Отто, Стефан Ланг)

Арнольд Дейч (фото: svr.gov.ru)

Племянник британского металлургического магната и основателя знаменитой сети кинотеатров «Одеон» был фанатичным коммунистом и обладал уникальными способностями. Он знал шесть языков, включая русский, окончил Венский университет по курсам химии и физики, а в 1934 году для прикрытия поступил на психологический факультет Лондонского университета. Именно Арнольд Дейч в одиночку создал то, что впоследствии назвали «Кэмбриджской пятеркой» – легендарную агентурную сеть, членами которой стали молодые британские аристократы, с годами занявшие ключевые должности в Форин Офисе, разведке и в окружении королевской семьи. «Пятерка» поставляла информацию практически по всему спектру задач: от ядерной программы до диверсионной деятельности против СССР и стран Восточного блока. Само ее последующее разоблачение разрушили имидж и британской разведки, и Соединенного Королевства в целом.

Ее значение для военно-политической жизни СССР в 1930–1950-х годах было колоссальным, а роль самого Дейча – настолько уникальной, что его не тронули в годы «большого террора», когда была уничтожена практически вся агентура ИНО ОГПУ, переназначив в Аргентину. В 1938-м он и его жена Жозефина наконец-то получили советское гражданство под фамилией Ланг (по-венгерски – «свет»).

Зимой 1942-го супруги стали единственными пассажирами советского танкера «Донбасс», ранее выжившего в конвое PQ-17. Он должен был доставить их из Мурманска в Рейкьявик, но у островов Надежды был атакован немецким эсминцем Z-27 и после короткого боя потоплен. Дейч сражался в составе артиллерийской прислуги, спасал жизни других и после попадания второй торпеды погиб – трагически и геройски.

Рихард Зорге (Рамзай, Инсон)

В СССР не было другого агента, столь глубоко внедренного в высшие эшелоны власти стран гитлеровской «оси». Пользуясь эксклюзивным положением при посольстве Германии в Токио, Зорге был в курсе военно-политических решений Третьего рейха, пребывая «на другом конце света».

Зорге – русский немец, классический представитель «потерянного поколения» Первой мировой войны. Человек, три дня провисевший на колючей проволоке с перебитыми ногами и навсегда оставшийся инвалидом (одна нога стала короче другой), в 1920-х годах неизбежно становился антифашистом и коммунистом, если не ударялся в кокаин, как Эрих Мария Ремарк. Трагедия перевернула его характер, превратив книжного мальчика в авантюриста и плейбоя, который своими романами, мотоциклами и автогонками (в одной из них он участвовал на собственной машине вместе с Чан Кайши) как бы доказывал свое право на полнокровную жизнь.

Телеграммы о скором нападении Германии на СССР, которыми Зорге забрасывал Центр всю первую половину 1941 года, принято считать главным и чуть ли не единственным достижением токийской резидентуры. Но мало кто знает, что Зорге еще в начале 1930-х годов сообщал из Китая, что «США займут место Великобритании в результате новой войны» и был способен на аналитические обобщения высочайшего уровня. Увы, ему не доверяли, а плейбойские замашки расценивали как «моральное разложение» (хотя именно эта манера поведения сделала Зорге доверенным лицом германского посольства и «героем общества» сперва в Шанхае, а затем и в Токио).

Рихард Зорге (фото: Bundesarchiv/Wikipedia)

Зорге практически не говорил по-японски, а вся его деятельность была сосредоточена в германском посольстве в Токио, а не против государственной безопасности собственно Японии. Поступавшая от него информация – классический пример «неоцененной». Все сообщения Зорге либо дискредитировались матерными резолюциями лично Сталина, либо получали гриф «недостоверная». Отчасти роль в этом сыграла работа немецкой контрразведки: фельдмаршал Кейтель своим распоряжением начал кампанию по дезинформации советского военного командования, поскольку Канарис подозревал, что утечка информации теоретически может быть. В результате в военные атташаты в нейтральных странах были разосланы ложные данные о начале операции против СССР. Зорге все эти данные передавал, и ему пришлось последовательно менять свои показания, что показалось Центру подозрительным. Потому и уже очень конкретные указания на 22 июня 1941 года также всерьез не были восприняты.

Но главным вкладом Зорге как разведчика, критически сказавшимся на всем ходе Великой Отечественной войны (а следовательно, и истории мира в целом) были сообщения о том, что Япония не планирует осенью – зимой 1941 года вступать в войну против СССР. Именно эти данные, воспринятые Ставкой и Сталиным лично уже как реальные, позволили перебросить с Дальнего Востока подготовленные и специально экипированные дивизии под Москву. Именно эти части – знаменитые по немецкому восприятию «люди в белых полушубках» – в основном и остановили немецкое наступление, а затем и перешли в контратаку. А роль советской победы под Москвой трудно переоценить.

Обстоятельства ареста, пребывания в японской тюрьме и казни также до сих пор до конца не прояснены. Зорге, которого практически наверняка подвергали пыткам, утверждал, что он работает на Коминтерн, а не на СССР напрямую, что частично выводило его из-под смертной казни. Слухи же о якобы предложениях о его обмене так и остались до сих пор слухами и, возможно, провокациями.

Первыми внимание на столь уникального разведчика обратили американцы, захватив в 1945 году архивы японских спецслужб. В СССР история Зорге не была так медийно раскручена, как в тех же США. Это связано с его плейбойским поведением, которое «не достойно гордого имени советского разведчика», хотя по сравнению с, например, лондонской резидентурой Зорге просто светоч добродетели. И его деятельность в Японии ограничена очень коротким периодом: он был арестован в октябре 1941 года.

Тем не менее, именно Рихарду Зорге удалось получить доступ к ключевой военно-политической информации и сыграть главную роль в военной кампании осени – зимы 1941 года. Его усилия повлияли на то, чтобы перевернуть ход военных действий в пользу СССР, а это неоценимо.

Александр Семенович Феклисов (Александр Фомин)

Этому человеку удалось поучаствовать в качестве главного действующего лица сразу в двух операциях, существенно повлиявших на ход истории. Причем и история создания советской атомной бомбы, и урегулирование Карибского кризиса настолько важны для всей истории ХХ века, что ее сложно представить без скромной работы сына московского железнодорожного стрелочника, в 1939 году по партийной разнарядке отправленного в органы внешней разведки. 

Приехав в 1941 году в Вашингтон, именно Феклисов получил от Юлиуса Розенберга чертежи «Малыша» – первой американской атомной бомбы, сброшенной на Нагасаки. 

За шесть лет работы в США Феклисов, курируя «атомный проект», передал в Центр тонны разведывательной информации. В том числе настолько важные, что, по свидетельству специалистов, они ускорили советские работы в этом направлении на многие годы. При этом Феклисову пришлось спешно овладевать знаниями о термоядерной физике, без которых его работа с американскими учеными и сотрудниками атомного проекта была бы попросту бессмысленной.

Супруги Розенберги, их родственники Гринглассы и Гарри Голд были идейными агентами (источником чертежей атомной бомбы был сержант Давид Грингласс, передавший их брату своей жены Юлиусу Розенбергу, а тот – курьеру Гарри Голду), самостоятельно пришедшими к мысли помочь СССР в создании атомной бомбы. А работа Феклисова состояла в основном в организации эффективной системы связи и получения от них информации. Феклисов смог поддерживать в Розенбергах мысль об особой ценности того, что они делают.

В 1947 году Феклисов переехал в Лондон, поскольку там находился еще один ключевой источник информации по атомному проекту – Клаус Фукс. Принято считать, что именно Фукс был основным «атомным шпионом», сыгравшим основную роль в передаче огромного массива информации по атомным разработкам Запада в СССР. Фукс как физик-теоретик работал в составе группы, занятой главным вопросом: вычислением критической массы урана, необходимой для инициирования цепной реакции. Без этого весь остальной проект был бы невозможен. Фукс, будучи идейным коммунистом, самостоятельно вышел на советскую резидентуру в Лондоне.

И руководил всем этим Феклисов.

Вся сеть советской «атомной разведки» была раскрыта в результате расшифровки радиоперехватов, никакой вины резидентуры в этом не было. Затем последовала череда арестов, и Фукс сперва выдал связника Голда, а тот – Гринглассов, а Гринглассы – Розенбергов. Система рухнула. Феклисов был отозван в Москву. Но Фукс успел передать еще и данные по водородной бомбе, что окончательно уничтожило преимущество Запада перед СССР в этом виде вооружений.

В 1960 году Феклисов под именем Александра Фомина возвращается в США на должность советника посольства. В самые критические дни Карибского кризиса Феклисов устанавливает связь с американским журналистом Джоном Скали, вхожим в семью президента Кеннеди. Феклисов сильно превысил свои полномочия, сообщив Скали, что в случае удара США по Кубе советские войска атакуют американские в Западной Германии. Но блеф удался: буквально через несколько часов Скали после разговора с президентом Кеннеди сообщил Феклисову американские условия мира: вывод ракет с Кубы в ответ на вывод ракет из Турции. Эскалации конфликта, грозившего перерасти со дня на день в ядерную войну, удалось избежать. По линии КГБ был установлен канал связи, получивший название «Скали – Фомин», и самый страшный военный кризис в истории человечества был ликвидирован.

Александр Феклисов (фото: svr.gov.ru)

Это тот самый случай, когда невозможно даже дать объективную оценку роли личности в истории. На тему Карибского кризиса исписаны тонны бумаги, но все сходятся на том, что две встречи в ресторане «Оксидентал» американского журналиста и российского разведчика практически спасли мир.

И в Москве, и в Вашингтоне обе стороны кризиса находились на грани физического истощения и на уровне истерики, уже не вполне отдавая себе отчет о том, что они делают. Это выразилось и в недоверии к традиционным каналам связи, поскольку в США кое-кто очень умный полагал, что в СССР с минуты на минуту будет военный переворот, и это вообще не Хрущев, а подставное лицо. В Кремле же считали, что молодым и неопытным Кеннеди вертят генералы – поджигатели войны, что отчасти было правдой. Канал «Скали – Фомин» оказался тем единственным средством, через который и была налажена нормальная коммуникация до того, как по дну Атлантического океана проложили кабель спецсвязи.

Феклисов уникален во всем. Его роль в истории ХХ века настолько невероятна, что кажется фантастической. Вряд ли на планете был еще один сотрудник разведки, который настолько критично повлиял дважды подряд на ход истории и взаимоотношения двух сверхдержав. Александр Семенович скончался в 2007 году в возрасте 93 лет.

Исраэль Беер

Его настоящее имя неизвестно до сих пор. И вряд ли в ближайшем будущем мы его узнаем. Достоверно известно лишь, что на еврейском кладбище в Вене похоронен умерший от туберкулеза бедный студент с таким именем. «Моссад» перевернул вверх дном все архивы Австрии, но так и не смогла понять, что это было на самом деле. В конце концов Моссад объявила все биографические данные этого человека вымышленными, расписавшим тем самым в невозможности установить его подлинное имя.

Достоверная израильская биография начинается с того, что, прибыв в 1938 году в Палестину (тогда же умер и австрийский студент), молодой человек под именем Исраэля Беера вступил в Хагану – отряды самообороны еврейского населения. Он сразу же проявил себя, поскольку у него явно был военный опыт, которого у местных евреев просто не было. Он утверждал, что участвовал в антифашистском восстании в Вене в 1934 году и в Гражданской войне в Испании, но в Израиле все это официально считают недостоверным.

По окончании войны за независимость Израиля герой и уже полковник Исраэль Беер становится заместителем начальника оперативного отдела Генерального штаба армии Израиля, личным военным советником премьер-министра Давида Бен-Гуриона, заместителем начальника военной разведки «Аман» и по совместительству начальником службы безопасности партии «Мапай».

На этом можно заканчивать историю, поскольку человек, известный как Исраэль Беер, на протяжении десятилетий занимал ключевые позиции в военной и разведывательной структурах Израиля, был близким личным другом Бен-Гуриона и затем Шимона Переса, пользовался непререкаемым авторитетом в армии, Генеральном штабе и военной разведке. 

А кроме того, еще и «играл в политику» в левой партии Мапай, которой руководил Бен-Гурион.

Невозможно даже теоретически оценить объем и масштаб той информации стратегического значения, к которой он был допущен. Даже после выхода на пенсию (по документам он был 1912 года рождения) Исраэль Беер руководил написанием официальной истории ЦАХАЛа и войны за независимость, а затем как эксперт и профессор факультета военной истории Тель-Авивского университета участвовал в переговорах с делегациями НАТО. Он был допущен во все архивы израильской армии под предлогом написания официальной истории и в высшие круги политиков как член президиума партии Мапай. Беер как теоретик был автором военной стратегии Израиля, которую он же и представлял на встречах с представителями НАТО. И эта стратегия тогда считалась едва ли не самой продвинутой в мире. И он был близким другом Бен-Гуриона, который до самого последнего дня не верил, что Исраэль Беер – не тот, за кого себя выдает.

Исраэль Беер (фото: Hans Pinn/Wikipedia)

Это высшая точка легендированного проникновения агента-нелегала. Можно только предполагать, были ли еще в истории советской или российской разведки аналоги Исраэля Беера, но публично известных нет. Нет ничего подобного и в истории западных разведок, практически не использующих глубоко законспирированных нелегалов. Это беспрецедентный случай (сами евреи сравнивают его с Вольфгангом Лотцем, агентом «Моссада», ведшим светский образ жизни владельца скаковой конюшни в Египте, выдавая себя за немца в силу голубоглазой внешности, но это все-таки не то: Беер работал непосредственно в самом военно-политическом центре Израиля, а не развлекал арабов поездками на лошадках, собирая слухи). Страшный сон западного мира, реализованный в художественном фильме «Нет выхода» с Кевином Костнером в главной роли.

Арестом Беера в 1961 году руководил лично великий и ужасный основатель «Моссада» Исер Харел. За несколько минут до операции захвата Харел позвонил премьер-министру Бен-Гуриону и сказал: «Мы начинаем операцию против Исраэля Беера». Бен-Гурион ответил: «Делайте свое дело». Для основателя Израиля, зачитавшего в 1948 году Декларацию независимости, это был конец политической карьеры.

В камере Исер Харел задал Бееру только один вопрос: «Расскажите мне свою биографию». После того как Беер ее заново пересказал, Харел взорвался: «Вы лжете. Мы не смогли отыскать какие-либо следы ваших родителей в Австрии. Если ваши родители были евреями, то почему они не подвергли вас обряду обрезания? Мы проверили все архивы в Австрии. Вы не служили в шютцбунде (еврейском ополчении). Вы никогда не получали степени доктора. Вы никогда не учились в военной академии, потому что тогда евреям было запрещено туда поступать. Вас нет и в архивах Интербригад в Испании. А теперь скажите, кто вы?»

Беер сменил тактику защиты. Он так и не раскрыл своего подлинного происхождения, но признал, что работал на советскую разведку из «патриотических чувств», поскольку полагал после войны 1956 года, что Израиль должен быть союзником социалистических стран. Это бесило «Моссад», Беера постоянно ловили на несоответствиях в показаниях, и «Моссад» потратил чудовищные усилия на то, чтобы опровергать слова Беера, перемещаясь по всему миру и взламывая архивы.

По самому факту работы на КГБ СССР отрицать что-то было бессмысленно: была зафиксирована встреча Беера с пресс-атташе советского посольства Виктором Соколовым, идентифицированным сотрудником ПГУ КГБ СССР. Беер и Соколов обменялись идентичными портфелями, и во время захвата «Моссад» не дал Бееру уничтожить портфель. А до этого Беер несколько раз выезжал в Польшу и ГДР. 

Скорее всего, за 25 лет работы и внедрения в высшие сферы жизни Израиля у него притупилось чувство самосохранения, и он стал допускать детские ошибки.

Кроме того, Беер полагал, что пользуется покровительством Бен-Гуриона и Шимона Переса. Видимо, он уже неадекватно оценивал свое положение.

Человек, называвший себя Исраэлем Беером, умер в тюрьме Шатта от инфаркта в 1968 году, то есть по документам в возрасте 56 лет. Обычно легендированные документы добавляют человеку несколько лет, но все равно установить его реальное происхождение и даже этническую принадлежность уже не представляется возможным.

Исер Харел вскоре был отправлен в отставку, но в Израиле надолго закрепилось мнение, что советская разведка, виртуозно создавая легенды, внедряла в Израиль в период первой волны сионистских переселенцев чуть ли не десятки агентов-нелегалов. Правда это или нет – мы уже не узнаем, но история Исраэля Беера навсегда останется одной из самых таинственных в ХХ веке.

Евгений Крутиков