Войну легко начать, но трудно закончить.
Об этой истине на Западе забыли, когда организовывали на Украине переворот, когда разжигали там гражданскую войну, когда толкали Киев на прямую конфронтацию с Москвой и, наконец, когда убедили Зеленского, вместо реализации более чем щадящих для Киева Стамбульских договорённостей (так и не оформленных в окончательное соглашение) «повоевать» с Россией.
Самая очевидная причина, осложняющая окончание войны – военная пропаганда, которая всегда ведётся всеми сторонами конфликта. Даже самая щадящая пропаганда такого рода расчеловечивает врага. По одной простой причине – его надо убить, и сделать это должен человек, который убивать не привык, которому претит сама мысль об убийстве себе подобного, тем более, когда подобный говорит на том же языке, не так давно жил с тобой в одном государстве (или его родители жили с твоими), когда у вас полно общих знакомых, а то и родственников.
Со временем человек, конечно, привыкает, но поначалу ему надо иметь очень серьёзную причину, чтобы начать убивать себе подобных. Поэтому и гражданская война на Украине в 2014 году, при всех уже существовавших на момент переворота противоречиях, при том, что киевские власти её сознательно провоцировали, при том, что имелись нацистские батальоны, готовые убивать с первого дня, раскачивалась чуть ли не полгода.
Задача военной пропаганды, заключается в том, чтобы сократить срок перестройки сознания от «все люди братья», до «вначале убей, а потом подумай, иначе убьют тебя». Но не только в этом, она работает и на внешний контур.
Каждому государству выгодно иметь побольше союзников и поменьше противников. Для большинства стран мира чужая война – чужие проблемы, Есть те, кто имеет свой интерес, но таких всегда относительно мало. Тем не менее, последнее столетие характеризуется мировыми войнами, а в промежутке между ними противостоянием блоков, прямо или косвенно охватывающих большую часть планеты. Чтобы убедить неангажированные в непосредственное противостояние страны поддержать вас, а не вашего противника, также работает военная пропаганда. Ваши потенциальные союзники должны понять, что вы сражаетесь и за их интересы тоже и, если они не хотят, чтобы потом война пришла к ним, они должны вам сейчас помогать по мере сил.
Поэтому украинцы на каждом шагну кричат, что сражаются за Европу, мы же постоянно указываем на то, что у Европы не было проблем с Россией, пока она не решила поддержать украинских путчистов-русофобов. Это лишь наиболее очевидный пример, но работа ведётся и со странами Азии, Африки и обеих Америк.
Наконец, военная пропаганда обращена на население и на армию врага: их надо убедить, что они сражаются на стороне зла, что действуют вопреки своим интересам. При этом необходимо бороться с враждебной пропагандой, направленной на собственное население, не только блокировать её распространение, но и убедительно опровергать те тезисы, которые всё же удаётся так или иначе донести до масс.
Всё это создаёт в обществе такие настроения, которые приводят к чувству неудовлетворённости любым миром, так как общество уверенно, что такого опасного врага следует полностью уничтожить, иначе он захочет реванша.
В большинстве случаев так и есть, но ни одна война не может продолжаться бесконечно, у любой есть своего рода лимит эффективности, за которым продолжение боевых действий становится неэквивалентно приобретениям. Когда мы используем термин «приобретения», речь не обязательно идёт о территориальных приращениях, но и о политических и экономических бонусах. На определённом этапе ущерб наносимый войной государственной структуре и психике общества (независимо даже от демографических и материальных потерь) становится несопоставимым с тем позитивом, который приносит окончательная победа, наступающая в связи с полным уничтожением противника.
Также надо учесть, что чем дольше война ведётся, тем больше появляется стран не заинтересованных в полном и окончательном успехе потенциального победителя и тем на более жёсткие меры они готовы пойти, чтобы ограничить его успех.
Кроме субъективной причины – настроение общества, вызванное военной пропагандой, есть и объективные силы желающие продолжения войны. Война коренным образом меняет отношения в обществе и в экономике. Престижными и востребованными становятся профессии, ранее не столь популярные, финансовые потоки перераспределяются в пользу военного производства. Если государству, в принципе, всё равно, что будет обеспечивать рост его ВВП: производство ракет или мирное строительство (мирное строительство даже в чём-то выгоднее), то конкретным людям, представляющим конкретные секторы экономики, далеко не наплевать на то, как будет делиться бюджетный пирог, как будет распределяться налоговое бремя и т.д.
Наконец, появляются политики, общественники, пропагандисты, связавшие себя с войной, сделавшие себе имя на войне, опасающиеся по окончании войны потерять политическое влияние, популярность, доходы.
Это внутренние (для каждого государства) причины, тормозящие заключение мира даже тогда, когда все, в принципе понимают, какой именно компромисс на данном этапе устроит основных игроков и даже за счёт кого этот компромисс будет достигнут (какое государство заплатит по военным счетам своей территорией, экономикой, населением, своим будущим). Но каждое государство имеет и внешние сдерживающие причины. Каждое видит не просто компромиссный мир, а идеальный для себя мир, ради которого и ведётся война. Принесённые жертвы, чем их больше, тем сильнее, снижают возможность отказа от идеального мира, ради компромиссного, пока есть ещё возможность воевать и пытаться улучшить условия мира для себя.
В принципе, как правило, противостоящие страны всё же заключают компромиссный мир, не пытаясь бороться до полного истощения, так как война – тысяча случайностей и бывшая вчера в руках победа может сегодня обернуться внезапным поражением. Поэтому, как правило, после более-менее продолжительных препирательств и политических манёвров, стороны усаживаются за стол переговоров для заключения компромиссного мира.
Но всегда есть как минимум одна страна, которая этой договорённости не желает – та, которая должна заплатить про военным счетам.
В нашем случае это Украина. Запад уже неоднократно объявлял, что согласен с тем, что Украина не сможет вернуть границу 1991 года и должна будет отказаться от каких-то территорий. Москва также неоднократно заявляла, что не претендует на всю территорию Украины (её требования пока ограничены регионами, вошедшими в состав России в 2014 и 2022 году).
Камнем преткновения является желание Запада вместо всеобъемлющего глобального мира, договориться лишь о частном перемирии – заморозке конфликта на Украине, а также его нежелание юридически фиксировать признание произошедших территориальных изменений. В свою очередь, Россия требует гарантий не приёма Украины в НАТО и не распространения на её территорию военной инфраструктуры любой третьей страны или военного блока, с чем Запад пока согласиться не готов.
Однако контуры платформы для переговоров обозначены. Главное же назначена страна, которая заплатит за войну – Украина. В принципе, нет ничего невозможного в том, чтобы на этой основе достичь компромиссного мира России и Запада. Это очень не просто, но разрешались и более сложные ситуации.
На Западе нет единой позиции относительно мира с Россией. Часть элит согласны на любые российские требования, если они ограничиваются только Украиной и желают максимально быстрого возвращения к полномасштабному торгово-экономическому сотрудничеству. Часть элит хотели бы продолжения противостояния и даже дальнейшего повышения ставок, в надежде, если уж не победить Россию, то выжать из неё более выгодные для себя условия компромиссного мира. Есть, наконец, и весьма влиятельная группа политиков, которые вообще хотят продолжения «войны до победы» любой ценой, поскольку любой другой результат уничтожает их как политическую и экономическую силу.
Ситуация настолько прозрачна, что её просчитали и решили на ней сыграть даже не самые талантливые политики, составляющие украинское руководство. Чем активнее Запад посылает сигналы о готовности к компромиссу с Россией за счёт Украины, тем чаще из Киева звучит требование принять Украину в НАТО.
В части уступки территорий украинские политики уже не занимают одну консолидированную позицию. Один и тот же человек может утром согласиться с необходимостью отказаться от территорий в обмен на мир, в обед завить, что никакие территориальные уступки не возможны, а к ужину промычать нечто нечленораздельное, вроде того, что Киев понимает невозможность возвращения территорий военным путём и не рассчитывает, что Россия оставит занятые ВС РФ регионы сразу по достижении мира. Мол, вопрос может остаться не решённым на долгий срок.
Таким образом официальный Киев как бы говорит уставшей от войны части западных элит: «видите, мы не против компромиссного мира, даже готовы поторговаться насчёт территорий, у нас гибкая позиция».
Но есть в украинской позиции один пункт, который играет роль надёжного блокиратора, защищающего Киев от опасности каких-либо переговоров – требование, после подписания мира принять остатки Украины в НАТО. Это требование делает любые переговоры однозначно невозможными, так как противоречит позиции России «никакого НАТО, никакой иностранной военной инфраструктуры на Украине», а также неготовности большинства членов НАТО даже рассматривать вопрос о членстве Украины после завершения боевых действий. Некоторые западные политики ещё пытаются использовать угрозу приёма Украины в НАТО прямо сейчас (в ходе военных действий) для шантажа России, с целью вынудить её на уступки в части принятия западного «мирного плана», но даже среди тех западных «ястребов», которые «имеют медный лоб», так как «носят медный щит» крайне мало верящих в эффективность такого шантажа.
По сути позиция Киева должна, с одной стороны, избавить его от критики «миротворцев», набирающих всё больший вес в западных столицах, с другой, дать «ястребам» аргумент для срыва потенциального мирного процесса. Они уже сейчас говорят: «Киев на всё согласен – и территории уступить, и выборы провести, и даже «суперпопулярный» Зеленский на них согласен не выставлять свою кандидатуру, так как она неприемлема для Москвы. Украина просит «всего лишь» гарантии безопасности на будущее, так как не желает отказываться от своей «европейской мечты», которая и стала причиной текущей конфронтации с Россией. Мы должны принять её в НАТО».
В результате мирный процесс эффективно срывается не начавшись, так как украинский хвост научился вилять западной собакой – западная русофобская пропаганда слишком далеко зашла, чтобы большинство из действующих политиков, выстроивших свою карьеру на «поддержке Украины до конца» могли без последствий для своей карьеры отказаться от этого тезиса вне мирного формата.
Руководителям Украины всё равно уцелеет ли от неё хоть клочок и сколько ещё сотен тысяч граждан Украины погибнет. Они не планируют на Украине жить – закончится финансирование и они попытаются уехать в Великобританию или в США (самые умные уже давно уехали, остались самые жадные). Западным «ястребам» на потери Украины тоже наплевать. Наоборот, они считают, что если Украина будет воевать до конца и в конечном итоге окажется полностью занята российским войсками, им это только на пользу – будет чем пугать европейцев.
Кроме того, опираясь на формальную готовность Киева что-то (непонятно что) обсуждать, Россию ещё и пытаются уговорить на прекращение огня до начала переговоров – классический трюк Запада, не раз им использовавшийся в самых разных конфликтах – заморозка/перегруппировка/разморозка. Москва на этот фокус не идёт, но Запад всё равно пытается.
В общем, на сегодня перспективы начала мирного процесса выглядят как взрыв сверхновой в далёкой галактике – он может быть уже и произошёл, но узнают об этом, только наши далёкие потомки (если человечество доживёт). Пока на первом плане, привлекающий к себе незаслуженно много внимания украинский хвост западной собаки.
